На свет Николай Самородов появился 12 мая в селе Понзари, чьи избы поднялись в месте слияния одноименной речки с Цной. Родился в последнем для миллионов жителей огромной Российской империи благополучно-мирном году – 1913-м.
Беспамятно ранний период его детства пришелся на Первую мировую бойню, итогом которой стали крушение двухглавого орла, череда революций, невиданная разруха и еще три года братоубийственного безумия.
Впрочем, глубинку Тамбовской губернии не топтал кованый сапог немецких пехотинцев. Миновали ее и кровавые сечи Гражданской войны. А в 1920-21 годах понзарские крестьяне сами взялись за оружие, решив вместе с возмущенными грабительской продразверсткой жителями других сел по-своему, по-мужицки, сбросить власть большевиков.
Это лихое время, когда «зеленые» (так называли крестьянскую армию под командованием Антонова) в звериной злобе рубили «красных», а те отвечали мятежникам тем же, семилетнему Кольке запомнилось материнскими слезами и тревогой.
Впрочем, жизнь сельчан, привыкших пахать и сеять, а не махать шашкой, вскоре вошла в размеренное аграрное русло. Единственный мужчина средь женского «батальона» сестер, Николай рос шустрым, непоседливым мальчишкой. Окончив местную школу, продолжил учебу в Сампурской семилетке, не побоявшись перебраться на жительство в Сампур – к бабушке.
Затем биография парня покатилась по накатанной многими колее. С аттестатом в кармане Самородов вернулся в Понзари, устроился на работу в один из местных колхозов. Когда пришло время, женился, появились дети. Два года, с 1936 по 1938-й, отслужил в РККА. А потом то ли армия повлияла, то ли сказался неугомонный характер, отправился Николай пытать счастья в Москву.
Постепенно обжился, работал жестянщиком на столичном автозаводе.
Доподлинно неизвестно, где застало его роковое 22 июня 1941 года. Однако на фронт молодой пролетарий (или уже вновь колхозник?) отправился на четвертый день Великой Отечественной именно из стен Сампурского военкомата.
На передовую Самородов попал спустя месяц. Где находился до этого, неизвестно. Вероятно, проходил ускоренные (такое тогда было горячее время) командирские курсы. В пользу этой версии говорит тот факт, что всю войну, которую Николай Евстигнеевич закончил в звании капитана, он командовал третьей ротой 359 стрелкового, впоследствии Краснознаменного полка 50-й стрелковой, ставшей в ходе боев Запорожско-Кировоградской Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова дивизии. …Полки этой дислоцировавшейся в Белоруссии дивизии вступили в бой с частями вермахта в первые дни войны – на реке Вилия северо-западнее Молодечно. Находившихся на правом фланге расчлененной ударами танковых клиньев 13-й армии, их полностью отрезали от главных сил. Несколько дней солдаты сражались без связи, без артиллерийской и воздушной поддержки, без данных о противнике, под давлением которого отступили к Березине.
Затем были тяжелые трехдневные бои за Витебск, где часть понесла настолько большие потери, что ее отвели на переформирование. Однако укомплектоваться она не успела и под натиском врага вновь стала отходить на восток…
23 июля измотанные, обескровленные боями остатки полков собрали в 12 километрах восточнее Вязьмы и стали спешно пополнять прибывающими из тыла мобилизованными резервистами. Во время этой короткой передышки, 2 августа, на передовую попал и Николай Самородов.
Осваиваться было некогда. Уже 6 августа 50-я вступила в разгорающееся Смоленское сражение, атакуя немецкие войска в районе Ярцево. Чего скрывать, воевали мы тогда еще методами Гражданской войны, шли в лоб на пушки и пулеметы, неся при этом очень большие потери.
17 августа полки дивизии смогли продвинуться вперед на 17 километров и укрепились на рубеже Рядыни - Осипово - Чистая, сдерживая атаки противника до начала октября. Потом отступили и заняли оборону на восточном берегу реки Вопь, откуда 4 октября на полуторках были спешно переброшены в Вязьму, имея приказ командования: не дать немцам замкнуть кольцо окружения. Но было уже поздно…
В Вяземском котле оказались пять наших армий, а 50-я дивизия, которую запоздавший приказ фактически спас от окружения и разгрома, продолжала сражаться под Вереей, затем, прикрывая Можайское направление, в районе Дорохово.
Это были тяжелые дни и ночи, когда наши войска, истекая кровью, несли огромные потери. Враг господствовал в воздухе, враг утюжил окопы снарядами тяжелой артиллерии, ломал порядки броней своих танковых «кулаков». Он, покоривший Европу, был опытен, а жившая догмами Гражданской войны РККА только начинала понимать, что такое настоящая война.
С зубовным скрежетом, с визгом пуль и осколков, с потом и кровью, со стонами раненых, с криками тонущих на разбомбленной через Днепр переправе бойцов, с ненавистью и ожесточением впитывал ее в свое сердце Николай Самородов.
Изменчивая фронтовая судьба долго хранила солдата. И тогда, когда полк с боями отступал к Москве. И когда, прорвавшись через Москву-реку, 11 декабря 41-го перешел в наступление и освободил от фашистов несколько деревень. Когда отразил их яростные контратаки и вновь пошел вперед.
Наступление - одно из многих в Московской битве - продолжалось до Гжатска, выйдя западнее которого, 50-я дивизия больше не смогла продвинуться дальше и вступила в череду позиционных боев, которые продолжались до начала 1943 года.
Именно здесь - 13 июня 1942 года - комроты из Понзарей первый раз ранило. Ранение было легким, и он вскоре вновь вернулся в строй, чтобы вместе с полком погрузиться в вагоны и совершить бросок на юг, на реку Северский Донец, где гремела разрывами и криками «Ура!» Ворошиловградская наступательная операция.
На рубеже этой реки части дивизии с переменным успехом вели бои несколько месяцев, а затем, захватив и расширив плацдарм на вражеском берегу, пошли вперед, на Павлоград.
Особенно отличилась 50-я при освобождении Запорожья, мужеством и ратным мастерством своих бойцов заслужив почетное наименование «Запорожская».
В один из этих жарких, несмотря на осеннее время года дней - 19 ноября 1943-го, лейтенант Самородов с группой солдат из 7 человек отбил яростную контратаку целого взвода немцев (49 человек), в схватке лично уничтожив две вражеские пулеметные точки и семь солдат противника.
За этот подвиг командир 359-го Краснознаменного стрелкового полка майор Гусев 24 ноября представил отважного командира роты к ордену Красной Звезды, но кто-то многоумный в штабе решил, что будет достаточно и медали. Приказом от 6 декабря 1943 года №46/н по 50-й Запорожской стрелковой дивизии (входила тогда в состав 33 стрелкового корпуса 8 Гвардейской армии 3-го Украинского фронта) лейтенант Самородов был награжден уважаемой фронтовиками медалью – «За отвагу».
Война закрепила событие по-своему: 6 декабря Николая второй раз пометил вражеский осколок или пуля, а через месяц, 5 января 1944 года, он получил свое третье и последнее ранение в Великой Отечественной войне.
Неизвестно доподлинно, но, возможно, именно после этого получил не вылезавший всю войну из окопов Николай Евстигнеевич отпуск, который, по воспоминаниям родственников, нанес ему еще одну тяжелую рану – душевную.
Случилась история, увы, не новая и некрасивая, которую емко характеризуют строчки известной песни: «Полез под кровать за протезом, а там писаришка штабной». Потрясенный предательством, Самородов, не дожидаясь окончания отпуска, вернулся в часть.
Потом были бои за Кировоград (освобождавшая город дивизия стала именоваться Запорожско-Кировоградской), дни и ночи Уманско-Ботошанской операции, после которой солдатам дали передышку, отведя в начале апреля 1944-го поредевшие полки во фронтовой резерв.
Месяц без войны - это очень много, но он пролетел быстро и в мае 50-ю перебросили в район севернее города Яссы - на захваченный на реке Прут плацдарм. Здесь она сначала отбивала атаки противника, а потом пошла в наступление, вместе с другими частями армии освободив город Яссы.
Январь победного 45-го солдаты дивизии встретили в наступлении, выбив 25 января в ходе Сандомирско-Силезской операции врага из города Олесницы и вплотную подойдя к немецкому Бреслау.
Гитлеровцы, у которых под ногами горела земля родного фатерлянда, сопротивлялись отчаянно. Ночью на 30 января 359-й полк получил приказ любой ценой форсировать реку Одер…
Вот как рассказывают об этих событиях строчки наградного листа, в конце которого командир дивизии вывел «Достоин присвоения звания «Герой Советского Союза»:
«Старший лейтенант Самородов в ночь с 29 на 30 января 1945 года оборудовал подручные средства переправы и в самый короткий срок первым форсировал реку Одер. Прорвавшись в глубину обороны противника со своей ротой обходным маневром, штурмом овладел вражеским дотом, перерезал связь на переднем крае противника, чем нарушил систему его обороны. При взятии дота истреблено 18 солдат и один офицер противника и захвачено три крупнокалиберных пулемета. Выполняя последующую боевую задачу, старший лейтенант Самородов с группой бойцов, зайдя в тыл контратакующего противника, вклинился в его боевые порядки с тыла и в течение нескольких минут истребил 45 гитлеровцев, и контратака противника была отбита. В этом бою было захвачено 6 исправных минометов.
В период 21-00 30 января 1945 г. до 7-00 31 января 1945 г. подразделение ст. лейтенанта Самородова непрерывно отбивало яростные атаки противника с численно превосходящими силами, наносило ему крупные потери в живой силе и технике, завоеванный плацдарм был удержан, что дало возможность переправиться через Одер остальным подразделениям полка. Поставленную боевую задачу выполнил образцово».
На этот раз ни у кого из высоко сидящего начальства не поднялась рука перечеркнуть подвиг нашего земляка, за который приказом от 10 апреля 1945 года № 221 ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Николаю Евстигнеевичу суждено было дожить до Победы. Он уцелел в кровавом месиве весенних боев в немецкой Силезии, в атаках Берлинской операции, закончив Великую Отечественную 11 мая в северных предместьях освобожденной Праги.
В родное село герой-фронтовик капитан Самородов вернулся не один, а с женой - медсестрой санитарного батальона или роты. Однако долго на малой родине не задержался: работал на Урале, где покорила его только сейчас по-настоящему оттаявшее от войны и предательства сердце девушка Нина, ставшая последней любовью и верной спутницей жизни.
Образовавшаяся семья обосновалась в Сампуре, со временем построила собственный дом, который и поныне стоит по левой стороне бывшей Колхозной, а сейчас носящей его имя улицы.
Фронтовик званием своим не кичился, карьеру не делал. Работал мастером бригады «Межколхозстроя», заведующим Сампурской хлебопекарни, а последние дни жизни – завхозом учхоза «Громок».
Про войну, как и многие хлебнувшие лиха окопники, рассказывал неохотно, все больше за столом узкой компании.
Жизнь ветерана оборвалась в 1962 году - рано и неожиданно: подвело истрепанное войной сердце. Проститься с земляком к зданию старого клуба села Сампур пришло очень много народу. В том же году было принято решение назвать именем Героя Советского Союза Николая Евстигнеевича Самородова улицу, на которой он жил последние свои годы.
Спустя 26 лет - в 1988 году - вышла в свет книга писателей Д. Ганичева и Д. Муриева «Дорогами мужества», рассказывающая о боевом пути 50-й стрелковой дивизии, на страницах которой мы нашли имя нашего земляка и его фотографию.
