Дом инженера Галкина

В этой части Тамбова прошло моё детство. Я хорошо помню, как приходил к началу перерыва в проходную завода «Комсомолец», где моя мама работала инженером-химиком, мы шли в заводскую кулинарию, обязательно покупали что-нибудь вкусное – пирожное или пирожки и шли гулять на Набережную – тогда в конце улицы Августа Бебеля, на пересечении с Набережной, на самом берегу, нависая над водой, ещё располагались деревянные домики. А второй маршрут у нас был в другом направлении – по той же самой Августа Бебеля к Карла Маркса, через сквер Лермонтова – к бабушкиной сестре на Кронштадтскую. Все эти старинные дома знакомы мне с детства. Но что удивительно, многие дома во времена моего детства не казались мне старинными, в том числе и дом, о котором я хочу сегодня рассказать. Как быстро бежит время!

Улица Киркинская (ныне Августа Бебеля) начала застраиваться домами обеспеченных горожан в 20-е годы XIX века. Ничего необычного в названии улицы для людей того времени не было. В гимназиях изучали иностранные языки и все прекрасно знали, что «Киркинская» происходит от немецкого слова Kirche. Помню, что сестра моей бабушки рассказывала о трёх важных для каждой немки словах, начинающихся на букву «К» – Kirche (цекровь), Kuche (кухня), Kinder (дети). Уже во время учёбы в Кёльнском университете я узнал и более развёрнутый вариант с использованием ещё двух важных для каждой немецкой женщины слов: Kleider (платья, одежда) и Keller (погреб).

Для женщин той прекрасной эпохи конца XIX – начала XX веков ведение домашнего хозяйства было основным занятием. В семье рассказывали о том, что прабабушка вела так называемый гроссбух, в переводе с нем. – хозяйственная книга, в которой слева была колонка с доходами (от продажи малины, яиц и цветов), а слева – с расходами (на покупку муки, обуви и прочего). Уроки по ведению домашнего хозяйства в институте благородных девиц закладывали в будущих жёнах, хозяйках рачительность, учили основам экономики. На Киркинской располагалась лютеранская церковь. Сейчас на месте «кирки» располагается столовая завода «Комсомолец». Это место всегда было связано с немецкой диаспорой. Рядом, на месте современного завода «Комсомолец», находилось производство газированных фруктовых вод и пива «Новая Бавария». Эта марка пива была представлена во многих российских городах, а в Тамбове завод принадлежал немке по происхождению – Маргарите Фёдоровне Леймер.

«Герой» нашего сегодняшнего рассказа – бывший доходный дом инженера-строителя В.В. Галкина – расположен по адресу: Августа Бебеля, 28. Хозяин доходного дома служил старшим штатным контролёром первого окружного акцизного управления Тамбовской губернии. Вот как об этом доме, прекрасном образце стиля модерн, пишут известные тамбовские краеведы: «Дом скомпонован как сложный комплекс жилых зданий с дворовыми сараями. Дом представляет собой замкнутый прямоугольник, с северной и южной стороны имеет сквозные арочные проезды. Если его рассматривать со стороны внутреннего дворика, то создаётся впечатление, что ты где-то в одном из старинных уголков западно-европейского города. Маленький дворик тесно зажат двух- и одноэтажными домами, смыкающимися на торцах, видно множество одинаковых окон, в каждом доме своя входная дверь, и даже крутые скаты крыши на одном из домов напоминают о старинной европейской архитектуре». (В.А. Ермаков, Ю.К. Щукин, А.А. Горелов, с изменениями, 2011).

Фасад дома выполнен с опорой на модный в начале ХХ века северный модерн. Создаётся впечатление, будто дом с колодцем внутреннего двора вспорхнул с берегов Васильевского острова и, покинув холодный Санкт-Петербург, приземлился в южной части Тамбова. Фасад решён в характерной для модерна асимметричной манере. Правая часть от арки – в три окна, левая – в пять окон. Компоновка дома – шестичастная (арка – в центре, две входные группы по обе стороны от арки, левая часть и две правых – одна с тремя окнами, сочленёнными одним наличником, и крайняя с двумя окнами). В эпоху модерна появляется принцип планировки дома изнутри наружу: фасад подчинён внутреннему пространству дома, назначению помещений. В Тамбове этот принцип практически не соблюдался, архитекторы шли старым, привычным путём – планировали фасад и ему подчиняли внутреннее пространство. Важным, как и в эпоху классицизма, оставался фасад.

Фланкирующие арку двери доходного дома утратили металлические кованые козырьки. Столярка правой двери аутентичная. Пройдя сквозь узкую половинку двери, мы попадаем в парадный подъезд. Кованая ограда узкой лестницы – дань флоральному модерну с завитками в виде диковинных стеблей растений. В окно на лестничной площадке льётся тусклый свет. Старинных шпингалетов давно не касалась рука стекольщика. Дом погрузился в сон, ему снится его заботливый хозяин, время, когда стены парадного были выкрашены тёплой краской, ступени вымыты. В прекрасный сон вкрапляются обрывки последующих советских лет с шумной бригадой штукатуров-маляров с казённо-зелёно-синей краской, замешенной в бочке. К рассвету на дом наваливаются кошмары последнего, самого страшного периода, – полного отсутствия интереса к дому со стороны владельцев, получивших, наконец, все права на свои квартиры, – стены облупились.

Кованые ворота – простые по форме. Это не флоральный модерн с его застывшими в металле цветами, а геометрические квадраты – рациональная ветвь модерна, которая и заложила основы советского конструктивизма.

Пройдя через арку, мы попадаем во внутренний двор, и дом предстаёт совсем в другом ракурсе. Фактуры, характерные для северного модерна, сменились совсем иными материалами – большие поверхности из красного кирпича в сочетании со штукатуркой. Перед нами замкнутое каре. Северная часть (за нашей спиной) представляет собой второй этаж над въездной аркой, левая часть – боковой флигель с подъездом посередине, южная часть разрывается аркой. Справа от арки мы видим подъезд, схожий с предыдущим. Эта часть дома вместе с фасадной использовались для сдачи квартир в наём. Квартиры имели выходы на лестничные марши. Деревянные лестницы дворовых фасадов оформлены тонкими деревянными балясинами. Слева от арки расположен принципиально иной объём дома с красиво украшенным навесом над подъездом. Ковка навеса выполнена в виде лиры. Это, как мы можем предположить, отдельная часть дома, сдававшаяся в наём как отдельная элитная квартира. Дом выполнен в модных формах английского коттеджа.

Классическим стройматериалом для коттеджа является природный камень и красный кирпич. Именно из красного кирпича и построен хозяйский дом. В отличие от левого доходного крыла, выполненного также из красного кирпича, но также, как и фасад, украшенный оштукатуренными наличниками с «ушами», а также бетонными кронштейнами и вертикальными лопатками с тягами, хозяйски, дом не имеет оштукатуренных элементов. Вход в дом смещён к арке. Столярка двери сохранена. Венчает коттедж вальмовая шатровая крыша с заломами кровли. Немецкий язык, на мой взгляд, передаёт название этой модной в начале ХХ века конструкции крыши наиболее эмоционально. Слово «Kruppelwalmdach» в переводе означает вальмовую крышу, похожую на человека с отрубленными руками. Левое крыло с дворовой части представляет собой комплекс амбаров для нужд дворника и квартирантов. Здесь же стояли повозки и сани. Организация внутридворового пространства оригинальна и удобна. Под окнами устроены палисадники.

Через вторую, более низкую арку мы попадаем в ещё одно пространство. За нашей спиной – огромный объём задней стены дома с характерной вальмовой крышей. А перед нами – уютный бревенчатый теремок. Стоящий за главным каре доходного дома деревянный двухэтажный дом и есть жилище хозяина. Этот представитель провинциального деревянного модерна заслуживает особого внимания, ведь он не является пока выявленным объектом культурного наследия. Дом двухэтажный, с асимметричной компоновкой. Над входной группой сохранился балкон. Окна мелкого членения и балконная дверь украшены разноцветными стёклами. Оригинальная столярка частично сохранена. Уникальность дому придаёт необычная крыша. Деревянный модерн – это очень русское явление. Конечно, модерн в деревянном исполнении мы находим и в Финляндии, и в Австрии, и на Украине (гуцульская сецессия), но такого разнообразия форм, как в России, там нет. Дерево – исконно русский строительный материал. Тамбовскому деревянному модерну мы посвятим отдельный наш рассказ.

А мы, пройдя сквозь все внутренние дворы, выйдя на улицу Августа Бебеля, бывшую Киркинскую, прощаемся с этим красивым местом. Дом инженера Галкина раскрылся перед нами, как китайская шкатулка, – проследовав через систему арок, мы увидели все части дома – от северного модерна, через европейский коттедж, к русскому деревянному модерну: в зайце утка, в утке яйцо…