Знакомьтесь – бомж Андрей Иванович
Андрея Ивановича я нахожу без особых проблем. Застаю его сидящим на поваленном бетонном столбе около местной помойки. Улыбка излучает добродушие и спокойствие. Выцветшая панама и трость делают его похожим на пожилого флибустьера или уличного философа. Только вместо «весёлого Роджера» среди его нехитрого скарба реет российский триколор на пластмассовом древке.
Андрей Иванович – бомж и, пожалуй, один из самых колоритных обитателей района многоэтажек на севере города. Двадцать лет назад он, как и все, жил в обычной квартире в одном из этих домов. Трудился на заводе газоэлектросварщиком, по вечерам смотрел программу «Время», отмечал Новый год в кругу родных. Потом, как говорит он сам, «по семейным обстоятельствам» после двухлетней «отсидки» очутился здесь, возле мусорных баков.
Днём он христарадничает. «Сажусь я у бывшего гастронома. Люди с работы идут в магазин, на прогулку в парк, подают. Дают и деньги, и продукты», – охотно рассказывает Андрей Иванович. Вообще с ним сразу всё понятно – человек он общительный.
«Да его же здесь все знают, здороваются, подкармливают, никто не обижает», – в нашу беседу включается словоохотливая Ирина Васильевна. Она тоже, по сути, бомж, но в отличие от Андрея Ивановича ночует не в кустах и не в подъезде на бетонном полу – спасибо, приютили добрые люди. Если верить её сбивчивому рассказу, по решению суда она лишилась жилплощади и от неё отвернулись даже родственники.
«Человек он очень добрый, хороший, как такому не помочь. А документы ваши покажите. Точно из газеты? А то ходят здесь всякие», – идущая мимо женщина с сумками подозрительно изучает мою физиономию и сравнивает её с фотографией на документе. Рядом в зелёном контейнере сосредоточенно роется бомж дядя Юра. Мои испачканные ботинки атакует кошка Манька.
«Жалко их», – женщина с сумками вздыхает, показывая рукой на жителей помойки. – «И их жалко, котят-то. Заводят, а потом выкидывают на улицу. Никакой ответственности. А ведь это братья наши меньшие. Не слышно ничего про приют для животных? Обещали же...»
Три с лишним года Андрей Иванович жил в реабилитационном центре при одном протестантском приходе в Тамбове. Работал в тамошнем подсобном хозяйстве за еду и постой. Пас овец, плотничал. Ушёл, потому что не выправили ему документы, как обещали. И ещё потому, что не выдержал суровых порядков общежития. «Ребцентр – он и есть ребцентр. Ни выпить, ни покурить. Да и в ночлежку (прим. автора – дом ночного пребывания, о котором мы расскажем в одном из ближайших номеров газеты) я не пойду. Туда надо прийти трезвым и чистеньким. А я любитель немножко выпить», – эти слова Андрей Иванович сопровождает характерным жестом и лукавой улыбкой. Потом начинает вспоминать про детей, которые уже давно выросли, и внуков, как ходил поздравлять жену с днём рождения, как на время бросил пить…
Прощаемся. «Стреляет» на прощание мелочь. Для него – привычка, а мне – не жалко. Ковыляет по своим делам, опираясь на палку. Рядом в зелёном контейнере продолжает копошиться бомж дядя Юра. Мои испачканные ботинки кошку Маньку больше не интересуют.
Сколько таких Андреев Ивановичей по воле обстоятельств и из-за собственных страстей обитают во дворах, замерзают зимой в подворотнях и заброшенных домах, питаются гнильём на помойках и свалках? И хотя попадающих в руки сотрудников правопорядка бездомных и вносят в специальную базу данных, точное их число установить не представляется возможным. Многие из них, как монголо-татары, кочуют, мигрируя из региона в регион. По данным полиции, примерное их количество в Тамбовской области – 500 человек.
Как живут тамбовские бомжи, почему они оказались на обочине жизни? Кто им помогает и можно ли вернуть их к нормальной жизни? «Город на Цне» попробует ответить на эти вопросы, начиная этим материалом своё журналистское расследование.
«Дармарка» – помощь бездомным
Благотворительный склад «Дармарка» я нахожу с трудом. Это одно из немногих мест, где тамбовским бомжам оказывают реальную помощь. Созданный силами нескольких неравнодушных женщин при поддержке Тамбовской митрополии, он работает по вторникам и четвергам с 15-ти до 17-ти.
Старый деревянный дом со скрипучей провалившейся лестницей теряется среди громадин новостроек. Его комнаты завалены одеждой разных фасонов. На стене – образа. У входа стопками лежат старые книги. Женщины, вынужденные переселенки из Украины, исследуют секонд-хенд на предмет полезности и на меня не глядят.
«Смотри, какой чайник! Чудо, а не чайник. Жаль, что крышки нет. Но я крышку от сахарницы возьму», – делится со мной радостью безработный мужчина. Кроме чайника, в руках у него старый кнопочный телефон и поношенная рубашка.
«Наш благотворительный склад работает уже три года. Сначала в основном мы помогали многодетным семьям. Сейчас к нам приходят и беженцы, и малообеспеченные, и бездомные. Одежды у нас много, а вот обуви не хватает», – сокрушается активистка Елена Носова, женщина в очках с лицом доброго и неунывающего человека.
Этот склад – своеобразный перевалочный пункт. Сюда одни привозят ненужные вещи, другие их тут же забирают. Волонтёры с нетерпением ждут нового помещения, которое сейчас ремонтируют.
Разговор с Еленой прерывается. Её внимание занимает один из постоянных гостей «Дармарки» бомж Юрий. Мужчина средних лет. Испитое опухшее лицо, кровоподтёки – следы частых стычек и полузвериного образа жизни. Юрию очень худо. Он с трудом садится на корточки в стороне и скромно ждёт, тяжело дыша. Оживает лишь после того, как его угощают борщом из банки, который он тут же жадно глотает. Бездомный пришёл за одеждой. Пытается примерить рубашку – руки не слушаются. На вопрос, где ночует, с трудом отвечает: «Где придётся». Узнаю, что Юрий жил в ночлежке, теперь в основном обитает неподалёку в одном из заброшенных домов.
В «Дармарке» – новые гости, хорошо известные активистам. Пока бездомные Андрей и Алексей сидят у входа, их весёлые и не сильно трезвые сожительницы выбирают себе обувку, что помоднее.
А тем временем Юрию совсем плохо. «Сейчас сдохну», – бомж тяжело стонет. Испуганные женщины-волонтёры, посовещавшись, усаживают его на стул и вызывают «неотложку».
«Скорую» прождали 25 минут. Одновременно с ней к складу прибывает и наряд полиции. Молодой фельдшер выглядит разочарованным. Нехотя измеряет давление. Забирать Юрия дававший клятву Гиппократа наотрез отказывается. Полицейские, наблюдавшие эту картину, посоветовали женщинам потребовать у медика официальный отказ. Это на тот случай, если Юрий после отъезда «скорой» сыграет в ящик.
«Фоткай в другом месте», – нервно бросает мне фельдшер, отказавшись отвечать на вопрос журналиста, почему он не забирает больного, скрываясь в кабине машины. Потом кому-то звонит, и карета всё-таки увозит бомжа.
«Как бы по дороге не высадил», – переживают женщины. Но Юрия довезли. Об этом мне сообщили по телефону в станции «Скорой помощи».
500 человек – примерное число бомжей в Тамбовской области
Прямая речь
Кирилл Потапов, преподаватель:
– Моё отношение к бомжам и бездомным в целом нейтральное. Разумеется, плохо, что такое явление есть в нашей жизни. Я думаю, что надо этих людей собирать с улиц и давать им работу, хотя бы самую черновую (пусть идут в дворники, чистят снег, убирают мусор). Подобная трудотерапия, организация обедов, прививки – то минимальное, что может сделать общество для решения этой проблемы. В идеале было бы неплохо организовывать для них что-то вроде трудовых лагерей.
Юлия Смирнова, юрист:
– Отношусь с сочувствием, так как понимаю, что как бы человек не стремился к «правильному» образу жизни, есть обстоятельства, которые от нас не зависят. Например, потеря близких в раннем возрасте, обманы в экономической сфере, стихийные бедствия и многое другое. Решить эту проблему, наверное, можно лишь с помощью создания специальных учреждений с профессиональным персоналом, где все нуждающиеся могли бы получить квалифицированную поддержку.
Фото автора
