Я женат - и счастлив

Самая невероятная страница в биографии Пушкина - его брак с Наталией Гончаровой. Мы привыкли, что история жизни "любимцев муз" пишется по одному и тому же канону - бесконечные романы, африканские страсти, ранняя и нелепая смерть. Всё это, конечно, было в биографии Пушкина. Но его отношения с Гончаровой пытаются описывать, исходя из этого готового шаблона, что приводит только к искажению фактов. Трагедия поэта не была связана с его женой - он давно искал смерти. То, что произошло на Чёрной речке, - всего лишь роковое стечение обстоятельств, предлог, которым Пушкин воспользовался, чтобы уйти из жизни, а его убийцы - чтобы свести с ним счёты.
Встреча с будущей женой ни в коем случае не была для Пушкина роковой.

Это был подарок судьбы. Самое удивительное, что вначале брак Пушкина с Гончаровой должен был стать браком по расчёту. До тех пор, пока оба не поняли, что любят друг друга. Но этот "расчёт" не имел никакого отношения к деньгам. Накануне своего тридцатилетия поэт неожиданно решил, что ему во что бы то ни стало нужно жениться. Нельзя сказать, что Пушкину было всё равно, с кем связать свою судьбу, но ждать "большой и чистой любви" он не собирался. Обаятельный и темпераментный потомок африканского князька был в состоянии убедить любую женщину в своей вечной любви.
У Пушкина никогда не было настоящей семьи. Все читали о "лицейском братстве", о его няне Арине Родионовне, но кто знает хоть одно стихотворение, которое поэт посвятил бы родителям? Он никогда не был особенно близок ни с матерью, ни с отцом. Известно только, что Пушкин очень любил своего младшего брата Льва, о котором до конца жизни заботился, словно заменяя ему родителей. Неудивительно, что со временем Пушкин начал мечтать об идеальной семье, которую он должен создать. Возможно, сказалось его увлечение историей, любовь ко всему народному, патриархальному:
Мой идеал теперь - хозяйка,
Мои желания - покой,
Да щей горшок, да сам
большой.
Гончарова была далеко не первой кандидатурой на роль "хозяйки". Поэт как-то назвал жену своей "сто тринадцатой любовью". Если он и преувеличил число своих побед, то не сильно. "Пушкин до того был женолюбив, - вспоминал Сергей Комовский, учившийся вместе с поэтом в лицее, что, будучи ещё 15 или 16 лет, от одного прикосновения к руке танцующей во время лицейских балов, взор его пылал, и он пыхтел, сопел, как ретивый конь среди молодого табуна..."
Поэт никогда не отличался красотой. Конечно, свою физическую непривлекательность он часто преувеличивал, называя себя "потомком негров безобразным". Поэт привлекал женщин своей бешеной энергией, остроумием и талантом. И те, кто попадал под его обаяние, на полном серьёзе писали: "Пушкин был очень красив: рот у него был очень прелестный, с тонко и красиво очерченными губами, и чудные голубые глаза..." Поэтому сто тринадцать побед на любовном фронте кажутся вполне реальным числом.
Но до предложения руки и сердца дело у него обычно не доходило. Впервые он собрался жениться в 1826 году - на своей дальней родственнице Софье Пушкиной. Однако поэту пришлось уехать на некоторое время из Петербурга, а невеста, не дождавшись, вышла замуж за другого. Через год он познакомился с Екатериной Ушаковой, но та отвергла его ухаживания. По легенде, цыганка предсказала Пушкину, что тот погибнет из-за жены. Ушакова была суеверна и не захотела стать виновницей его гибели, решив держаться от него подальше. А в 1828 году поэт сделал предложение Анне Олениной, дочери президента Академии художеств. Но отец невесты не дал согласия на этот брак: он узнал, что за вольнодумцем установлен негласный надзор и решил не выдавать дочь замуж за опального поэта.
Всё изменилось зимой 1829 года, когда на балу у танцмейстера Йогеля Александр Пушкин впервые увидел Наталию Гончарову. Ей недавно исполнилось шестнадцать лет, и она только-только начала выходить в свет. Натали была в белом платье, с золотым обручем на голове - никто в зале не мог оторвать глаз от юной девушки, прекрасной какой-то античной, божественной красотой. А поэт, по его собственному признанию, "впервые был робок".
Натали Гончарова, впервые появившись в обществе, была замкнутой и стеснительной. Многие думали, что ей просто нечего сказать. На самом деле Наталия, как и её сестры Александра и Екатерина, была не только умна, но и прекрасно образована. Она знала французский, немецкий и английский языки, историю, географию, хорошо разбиралась в литературе, неплохо играла в шахматы. И с самого детства была необыкновенно красива. Соседка Гончаровых по имению Надежда Еропкина вспоминала: "Я хорошо знала Наташу Гончарову, но более дружна она была с сестрою моей, Дарьей Михайловной. Натали ещё девочкой отличалась редкою красотой. Вывозить её стали очень рано, и она всегда была окружена роем поклонников и воздыхателей. Место первой красавицы Москвы осталось за нею. Я всегда восхищалась ею. Воспитание в деревне, на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение её было преисполнено грации. Глаза добрые, весёлые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц... Но главную прелесть Натали составляло отсутствие всякого жеманства и естественность. Большинство считало её кокеткой, но обвинение это несправедливо. Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо её воли, покоряли всех. Не её вина, что всё в ней было так удивительно хорошо!.. "
Поэт стал частым гостем в доме Натали. Вот только отношения с будущей тёщей у него с самого начала не сложились. Наталия Ивановна, известная не только тяжёлым характером, но и фанатичной религиозностью, не одобряла пушкинского вольнодумства. Поэтому, когда поэт попросил у родителей Натали её руки, ему дали очень неопределённый ответ: прямо не отказали, но заявили, что дочь слишком молода и ей рано выходить замуж.
Если отказы Олениной, Пушкиной и Ушаковой поэт перенёс почти равнодушно, то на этот раз он впал в депрессию и с горя уехал на Кавказ, где в это время шла война. Пушкин больше не искал "просто жену". Теперь ему нужна была только Натали. Пушкин писал Наталии Ивановне Гончаровой: "Когда я увидел её в первый раз, красоту её только что начинали замечать в обществе. Я её полюбил, голова у меня закружилась, я просил её руки. Ответ ваш, при всей его неопределённости, едва не свёл меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию. Спросите, - зачем? Клянусь, сам не умею сказать; но тоска непроизвольная гнала меня из Москвы: я бы не мог в ней вынести присутствия вашего и её".
Вернувшись в Москву в апреле 1830 года, Пушкин снова сделал предложение Наталии Гончаровой. На этот раз родители дали своё согласие. Скорее всего, в первые месяцы Наталией тоже руководил своего рода расчёт. Если поэт был одержим женитьбой, то девушка мечтала вырваться из-под родительской опеки: жить с деспотичной матерью и невменяемым отцом было непросто. Но это никак не объясняет, почему Натали даже не думала о том, чтобы найти другого жениха, а Пушкин не забыл её через пару недель после неудачного сватовства. Ведь только сейчас они кажутся блестящей парой - величайший русский поэт и первая красавица России. В то время это был брак бесприданницы и опального сочинителя без гроша за душой: хозяйство Гончаровых уже давно не приносило прибыли - так же, как и стихотворения Пушкина. Но все расчёты и материальные соображения уже не играли никакой роли: Пушкин и Натали действительно полюбили друг друга.
Правда, поэт по привычке продолжал изображать из себя циника. Только близкие друзья отмечали, что после встречи с Гончаровой Пушкин стал совсем не похож на себя прежнего. И когда Наталия Ивановна решила отложить свадьбу под предлогом того, что ни у жениха, ни у невесты не было денег, он неожиданно проявил несвойственную ему предприимчивость. Пушкин попросил у отца в качестве свадебного подарка небольшую деревню и поехал туда, чтобы её заложить. Вырученные 11 тысяч рублей он позже отдал Гончаровым на приданое. Правда, перед отъездом снова поругался с будущей тёщей и поэтому писал Натали: "Возможно, ваша мать была права, и счастье не создано для меня. В любом случае вы абсолютно свободны; что до меня, то я даю вам слово чести, что буду принадлежать только вам или же никогда не женюсь".
В Москву Пушкин вернулся не скоро: в стране началась эпидемия холеры, и все дороги были перекрыты. Александр Сергеевич остался в Болдино - в имении отца, находившемся недалеко от заложенной деревеньки. Он скучал, сочинял стихи - этот период и стал знаменитой Болдинской осенью - и писал письма невесте: "Наша свадьба точно бежит от меня; и эта чума с её карантинами - не отвратительнейшая ли насмешка, какую только может придумать судьба? Мой ангел, ваша любовь - единственная вещь на свете, которая мешает мне повеситься на воротах моего печального замка. Не лишайте меня этой любви и верьте, что в ней всё моё счастье".
Зимой поэт всё-таки доехал до Москвы, где наконец помирился с матерью Натали. Свадьбу назначили на 18 февраля. Во время венчания Пушкин уронил обручальное кольцо и стоявший на аналое крест. Он тихо произнес: "Всё это дурные знаки".
Но поначалу ничто не предвещало беды. Александр Сергеевич и Наталия Николаевна Пушкины были довольны друг другом и жизнью. Поэт писал: "Я женат - и счастлив. Одно желание мое, - чтоб ничего в жизни моей не изменилось: лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился". Из Москвы они скоро уехали: Пушкин недолюбливал этот город, утверждая, будто здесь он "глупеет". Молодожёны поселились в Петербурге.
Правда, Пушкин почти всё время был в разъездах: собирал материалы то для "Истории Петра Великого", то для "Истории Пугачёвского бунта". На Натали держалось всё небольшое, но требующее постоянных хлопот хозяйство: с ленивыми слугами и вечной нехваткой денег. Пушкин был далеко не так ревнив, как его часто описывали. Натали он бранил главным образом потому, что ему нравилось изображать из себя строгого мужа. Поэт никогда не сомневался в верности своей жены. Да и что могло быть предосудительного в том, что девятнадцатилетняя красавица, впервые оказавшаяся в Петербурге, немного кокетничала со своими многочисленными поклонниками? Слухи о постоянных ссорах четы Пушкиных были как минимум преувеличены. Один из гостей поэта рассказывал о том, что увидел однажды в его доме: "Пушкин сидел на диване, а у его ног, склонив голову ему на колени, сидела Наталия Николаевна. Её чудесные пепельные кудри осторожно гладила рука поэта. Глядя на жену, он задумчиво и ласково улыбался..."
Часто говорят, будто Натали абсолютно не интересовалась творчеством мужа. Но достаточно почитать письма Пушкина, чтобы убедиться в обратном. Жена часто даже исполняла обязанности его секретаря и ассистента: "Мой ангел, одно слово: съезди к Плетнёву и попроси его, чтобы к моему приезду велел переписать из Собрания законов (годов 1774 и 1775, и 1773) все указы, относящиеся к Пугачёву. Не забудь... Я пишу, я в хлопотах, никого не вижу и привезу тебе пропасть всякой всячины". "При сём пакет к Плетнёву для "Современника"; коли цензор Крылов не пропустит, отдашь в комитет и, ради Бога, напечатать в 2 №". "Благодарю и Одоевского за типографические хлопоты. Скажи ему, чтоб он печатал как вздумает - порядок ничего не значит. Что записки Дуровой? Пропущены ли цензурою? Они мне необходимы - без них я пропал. Ты пишешь о статье кольцовской. Что такое? Кольцовской или гоголевской? - Гоголя печатать, а Кольцова рассмотреть".
Пушкин любил жену и доверял ей. Он знал, что слухи о её изменах не имеют под собой никаких оснований.
Цензура, нехватка денег, критика, поливавшая грязью произведения Пушкина, - возможно, всё это наложилось на обыкновенный кризис среднего возраста. Друзья отмечали его худобу, желтизну лица, постоянную усталость. Поэт не мог подолгу сидеть на одном месте, вздрагивал от малейшего шума. Сестра Пушкина считала, что "если бы пуля Дантеса не прервала его жизни, то он немногим бы пережил сорокалетний возраст".
Любовь к Натали не погубила поэта. Наоборот - возможно, она подарила ему несколько лет жизни. Единственное, в чём можно её упрекнуть, - это то, что она не посвятила всю свою жизнь мужу, как, например, супруга Достоевского Анна Григорьевна. Наталия Николаевна, действительно, не находилась целыми днями при муже, не отказывалась ради него от светских развлечений, не собирала все его черновики и обрывки стихотворений. Она просто была другим человеком, и именно такой любил её поэт. Жена и дети - это всё, что заставляло его последние годы дорожить жизнью.