На протяжении многих лет мой дедушка Борис Васильевич Вольнов записывал события своей жизни. В них - все: хозяйственные ежедневные хлопоты, достижения детей и внуков, проблемы односельчан и размышления о происходящем в стране. Важное место в дневниках занимают воспоминания о суровых годах Великой Отечественной войны, что сегодня наиболее ценно для всех нас. Немало выпало на его долю солдатского лиха, нелегки были военные дороги. Ранения, госпиталь - и снова в строй. Познал он и горечь отступления, и радость победы.
Я с волнением и трепетом листаю страницы, пожелтевшие от времени, но до сегодняшнего дня сохранившие строки, написанные ровным, красивым почерком, и они доносят, как мне порой кажется, даже запах тех далеких лет.
Первые свои дневниковые записи дед начал делать еще в самом начале войны:
«…Все наиболее важные эпизоды военных лет, на мой взгляд, были описаны в моих военных дневниках, которые я прятал в кармане, пришитом на спине гимнастерки. Их у меня отобрал капитан С. (посчитал, видимо, что в них слишком много «ненужной» правды)…»
Сегодня мы действительно много узнаем нового о происходившем на той войне, о чем в прежние времена умалчивалось, а то и тщательно скрывалось. Открываются новые факты, рассекречиваются документы…
«…Никто еще не знает всей правды о войне, о неудачах 41 и 42 годов, и самой Победе 45-го. Да и невозможно все узнать, - пишет Борис Васильевич. - Много написано книг, создано фильмов. Но они сделаны ради патриотизма…, многие написаны для угоды власти, показухи. А где же отрицательные стороны - предательство, ложь, невинная гибель людей, бездарность командиров, и на фронте, и в тылу, и на оккупированных территориях? Все это было…»
Литва
Война застала его в Литве, где он, 19-летний, проходил на тот момент срочную военную службу.
«…Мы предполагали, что гитлеровская армия может попытаться перейти границу Советского Союза. Наши командиры совершенствовали с нами боевую и политическую подготовку, проводили различные учения…» - вспоминал он.
Часть, в которой служил Борис Васильевич, входила в состав 2-й танковой дивизии Прибалтийского военного округа, которая к началу войны дислоцировалась в г. Укмерге. 22 июня 1941 года немецкая авиация нанесла по всей Прибалтике массированные удары по аэродромам, железнодорожным станциям, портам и крупным городам. Одновременно тяжелая артиллерия противника начала мощный обстрел расположений советских войск вдоль всей литовско-германской границы.
Вторая танковая дивизия, в которой служил Борис Васильевич, получила приказ начать наступление. Три дня она отражала атаки превосходящих сил противника, но к вечеру 24 июня вынуждена была отходить - кончилось горючее, и на исходе были боеприпасы. Значительная часть боевых машин была потеряна в бою или выведена из строя самими танкистами после того, как они израсходовали горючее и расстреляли все снаряды.
«…Противник обошел с флангов и окружил нас. Мы потеряли многих боевых товарищей… Мы были разбомблены с самолетов, обстреляны из артиллерии крупного калибра и смяты немецкими танками, подогнаны к городу Каунас, загнаны в реку Неман (против Зеленой Рощи). Плыло нас по реке 800 человек. Немцы били прямой наводкой. Осталось нас счастливчиков, выживших в этом аду, несколько человек. Меня подстрелили в грудь, и левая рука не работала, помогал мне плыть, подталкивая, Иван Семин из Великих Лук. Выволок за ворот гимнастерки на песчаный берег и тут же был убит….Так исчезла с земли 2-я танковая дивизия вместе с генералом Солянкиным и командиром полка капитаном Чечинадзе» (вторая танковая дивизия была расформирована 16 июля 1941 года, вышедшие из окружения танкисты вошли в состав 8-й танковой бригады.-
Прим. ред.).
Тяжелые испытания выпали на долю оставшихся в живых солдат. Более двух месяцев они продвигались через леса Белоруссии и северной Брянщины на восток, обходя занятые фашистами населенные пункты, по возможности уничтожая противника, их машины с боеприпасами и различным снаряжением. Несмотря ни на что старались не падать духом. Сегодня невольно задумываешься: каково было оказаться в самом пекле войны молодым ребятам, еще вчера строившим планы о своем будущем? Многим не было и двадцати…
От страха до героизма
«…Если человек говорит, что на войне не страшно, то он явно врет, значит, он и не был на войне. Он не видел убитых и раненых, искореженных танков, пушек, самолетов, разбомбленные города, сожженные деревья, рвы, наполненные человеческими телами.
На фронте смелость вызревала постепенно. У меня, к примеру, она прошла три этапа: первый - трусил, и это иногда прорывалось; второй - показная храбрость; третий - разумная осторожность, тут был разумный, взвешенный риск. Приходилось быть и безрассудно храбрым, смотря по обстоятельствам, когда сила духа и физическая сила сама по себе откуда-то изнутри вырывалась, ранее, видимо, дремавшая. И эта вот душевная сила как бы день за днем становилась все сильнее, умножалась, развивалась.
В начале войны страх охватывал, как только начиналась бомбардировка самолетами, при артиллеристском обстреле. Еще до встречи с противником. Помню, как в тот момент возникало какое-то судорожное состояние, зубы стучали, тело лихорадило. И никакая сила в начальном периоде этот шок остановить не могла. А когда этот кошмар кончался и ты оставался живой - вот уж был для тебя урок. Это настоящая школа, и в этой школе на двойки учиться ни в коем случае было нельзя. И за этим уроком был следующий, и не один за день, а десятки. И мы начинали привыкать к этому кошмару, начинали разбираться: недолет, перелет. Уже бежали не от самолета, а наоборот, навстречу ему, изучали вражеские повадки, на слух определяли звук вражеского самолета, калибр орудия и т.п…»
Свой боевой путь Борис Васильевич продолжил в войсках Белорусского фронта. В одном из боев он был тяжело контужен, направлен в госпиталь, где находился на лечении около шести месяцев.
Снова Литва
После выписки из госпиталя снова встал в строй, в войска 1-го Прибалтийского фронта. Шел 1944 год. Советская Армия вела наступление по всем направлениям, освобождая страну от немецких захватчиков. Летом этого года шли бои и по освобождению Литвы. В них участвовали и солдаты 1-го Прибалтийского. Борис Васильевич шел по знакомым фронтовым дорогам: Каунас, Шяуляй, Пагиряй…
«…Громя противника, мы двигались вперед. Фашистские войска, отступали, они сжигали все, что можно было сжечь, минировали дороги, взрывали мосты… Но нам воевалось как будто легче. Наверное, потому, что все понимали, что до конца войны осталось совсем немного…»
На Берлин
После освобождения Литвы от фашистских захватчиков 1-й Прибалтийский фронт был упразднен, его войска включены в состав Белорусского фронта. Красная Армия двигалась на запад.
«…Освобождали Польшу, форсировали Одер, брали Берлин - все как на одном дыхании. Знали - победа близка…»
Весной 45-го Борис Васильевич в числе своих боевых товарищей был на подступах к Берлину. Впереди - прорыв одерского рубежа немецкой обороны.
«…Противник сопротивлялся отчаянно. Не один день ушел у нас, чтобы перейти Одер…».
Не менее отчаянное сопротивление советские солдаты встретили и в Берлине. Здесь дед получил второе ранение, но посчитал, что на лечение в госпитале нет времени.
Для того чтобы проникнуть в тыл немецких войск, русские солдаты использовали туннели метро. Немецкое командование решило открыть шлюзы реки Шпрее и затопить их, чтобы сделать их непроходимыми. Группа бойцов, в которую входил и Борис Васильевич, должна была совершить такой проход. Все они могли бы погибнуть, если бы не случай.
«...Австриец спас жизнь мне, раненому русскому солдату, и моим товарищам при затоплении Берлинского метро 29 апреля 1945 года, предупредив о готовившемся…»
Последний, заключительный аккорд в его военной эпопее - участие в штурме Рейхстага. К сожалению, в сохранившихся до сегодняшних дней его дневниках нет подробных воспоминаний о том дне. Многие тетради были утеряны, дневники военных лет изъяты при демобилизации.
Спасибо, что живой
Почему судьба была к нему благосклонна, и несмотря на то, что он был контужен и дважды ранен - в грудь и ногу, он все-таки остался жив? Таким вопросом дед задавался часто. Своим талисманом, оберегавшим его всю войну от смерти, он считал монетку, которую подарила ему в самом ее начале литовская девушка Виктория Янкунос. История их отношений осталась для нас за завесой прошлого, известно лишь, что в 44-м году, когда судьба вновь вернула его в те места, где служил летом 41-го, он пытался ее разыскать, но тщетно. Что стало с ней - неизвестно. Но девичий оберег, по его мнению, хранил его все долгие военные годы. В своих дневниках он приводит несколько эпизодов, когда он остался в живых лишь волею случая.
«…В самом начале войны мы с лейтенантом Меркуловым ехали на полуторке в штаб 2-й дивизии (имеется в виду 2-я Танковая дивизия. - Прим. ред.) за архивными документами. И нам встретилась машина, шофер просил помощи - что-то там не ладилось. Мы остановились, подошли, я залез под машину, и тут откуда не возьмись из-за лесочка вырулил мистер Шмид (такое прозвище советские солдаты дали немецкому самолету «Мессершмитт». - Прим. ред.) и на бреющем полете обстрелял нас из крупнокалиберного пулемета. Я остался невредим...
…В местечке Пагуры мы целым отделением на ночлег определились в трофейный немецкий автобус, набитый немецкими плащ-палатками, а где-то около 3-х часов утра начался интенсивный минометный огонь. И что мне пришло в голову уйти из этого автобуса? Спустя буквально несколько минут он взлетел на воздух, и палатки летели по воздуху как парашюты, немцы по этому квадрату открыли артиллеристский огонь, все смешалось. Многие тогда погибли...»
На его глазах погибали десятки товарищей. Перед каждым из них он считал себя виновным, понимая, что что-то изменить, помочь им было не в его силах, но тем не менее…
«...Всю жизнь остаюсь виноватым и в неоплатном долгу перед своими друзьями, оставшимися на поле боя. Я в долгу перед Иваном Семиным, вытащившим меня раненного из реки Неман, генералом Изотовым - он спас меня в бою за город Штеттин (город на северо-западе Польши. - Прим. ред.), капитаном Клеткиным, выдернувшем меня из вод Эльбы, майором Борисовым, прикрывшем меня от неминуемой смерти у Бранденбурских ворот в Берлине в 1945 году.
Я виновен перед лейтенантом Зуяровым: 9 мая 1945 года, когда война уже закончилась, на одной из улиц в Берлине рядом с погибшей матерью стоял и плакал маленький немецкий мальчик, лейтенант подбежал к нему и поднял на руки, как родного сына. И как я кричал ему в след: «Куда ты?!» Немецкий снайпер убил его... Сколько их погибло, а я остался жив…»
За военные заслуги Борис Васильевич неоднократно был награжден, но одними из главных наград считал орден Славы (вручался только за личные заслуги. - Прим. ред.), медаль «За взятие Берлина» (ею награждались военнослужащие - непосредственные участники героического штурма и взятия Берлина. - Прим. ред.) и орден Отечественной войны II степени.
Фото из семейного архива
