Первого октября Алексей Иванович Зайцев отметил своё 90-летие. Многое повидал он в своей жизни, много выпало на его долю тяжёлых испытаний. Но не сломили они его, не потушили весёлого огонька в глазах. Вот и сегодня встречает он корреспондента местной газеты улыбкой:
- О моём фронтовом пути писать будешь? Так это сколько же часов потребуется, чтобы всё тебе рассказать? На целую повесть наговорю, а название у неё - "Хождение по мукам". Самое подходящее это название-то…
Пойдёте под расстрел!
- Ты, дочка, если что непонятно будет, переспроси. Только кричи мне громче, слышу я плоховато, - предупреждает меня Алексей Иванович.
Я киваю, но переспрашивать почти ничего не приходится: мой собеседник оказывается замечательным рассказчиком. И хотя во время разговора не раз набегают на его глаза слёзы, он справляется с ними, продолжает повествование, в котором частенько звучат юмористические нотки:
- В 1942 году меня призвали. В октябре мне должно было 18 лет исполниться, а взяли в августе. Солдат из меня - так себе. Ты подумай: 45 килограммов весом, да росточком до полутора метров не дотягивал. Горе одно, а не защитник Отечества. Сначала в Калугу отправили, потом путь лежал в Переславль-Залесский. Пешком много шли…
Призывников постоянно мучил голод, питание было скудным. Из-за недоедания и ещё из-за непонимания законов военного времени Алексей попал в неприятную историю:
- Одна мысль - поесть бы чего. Видим однажды: по дороге колхозники турнепс везут. Мы попросили, чтобы нам немного дали, а они говорят: "Да берите, ребята, вон там в кучах". Я и трое моих товарищей - бегом в поле, этого сначала и не заметил никто. Наелись турнепса, с собой ещё прихватили: набили карманы, за пазуху насовали. Думаем - принесём, друзей угостим, спасибо нам скажут. А сказали-то нам совсем не "спасибо".
Вернувшихся друзей встретили сурово:
- Сразу задержали, капитан сильно кричал. Вы, говорит, дезертиры! Все под расстрел пойдёте! И повёл нас к реке. Идём, от страха ничего не понимаем. Пришли на берег, капитан пистолет достал и командует: "В воду!". Полезли, что делать. Он снова в нас оружием тычет: ныряйте, мол. Нырнули. Потом он нам выйти разрешил, в мокрой одежде в нетопленную землянку сунул. Два часа или три мы там сидели: замёрзли, дрожим. На дворе-то уж октябрь… Наконец вывели нас, в штаб повели. Там другой командир спрашивает: "Что это вы мокрые такие?". Один мой товарищ ответил, что капитан вот нас искупал и в холодную посадил. А капитан головой качает: врут, мол, по росе ползали, потому и измокли. А какая роса? Вечер уж давно…
Провинившихся отправили в часть, обмундировали. Алексею по его росту и весу и формы-то не нашлось: рукава длинны, штанины широки… В общем, "на вырост" одёжка.
Из миномётчиков в стройбат
Потом была Йошкар-Ола, посёлок Суслонгер, где располагался учебный лагерь:
- Ещё раньше меня на миномётчика учили, ну и здесь тоже - доучивали, значит. Миномёт - калибра 120 миллиметров: тяжёлый, большой. А "ходкА" у него не было. Как передвигали? Под ствол вчетвером становились, ещё четверо лафет тащили. Мина к нему - 18 килограммов весом, поди, подними на вытянутых руках над головой! Кто повыше меня, и тому нелегко…
Посмотрело руководство учебного лагеря на маленького солдатика: не годен Зайцев в миномётчики:
- Вызвали рост измерять, а я до нужной отметки не дотягиваю. Выходит так, что для фронта вовсе не подхожу. К вечеру в штаб вызвали. Начальство там сидит, меня рассматривает. Потом дали мне зимний бушлат, ватные штаны, валенки, тёплые рукавицы, шапку, вещмешок. А кроме того - табак! Ух, как я куреву обрадовался! И мои товарищи тоже - я их табачком-то конечно угостил. Спрашивают: куда же тебя так снарядили, уж не в штрафбат ли? Оказалось, в строительный батальон отправить решили. Там я какое-то время и находился. Вроде не на войне, а тоже опасно. Мы мосты восстанавливали. И всегда под бомбёжкой. Враг переправу разрушит, и не хочется ему, чтобы её чинили. Вот и обстреливает строителей-то. Да, так и работали. Взрывы кругом, а мы своё дело делаем…
Какой из меня разведчик?!
Алексея Зайцева снова вызвали на комиссию:
- Решение приняли такое - отправить меня на передовую. Наверное, хоть немного, да подрос я. А может в другом причина. Я ведь ещё в школе значок юного Ворошиловского стрелка получил. В учебном лагере хорошо стрелял, и теперь как нельзя лучше отстрелялся. Мне и говорят: "Быть тебе снайпером". Учить стали, как оружие быстро заряжать, и всякое прочее. Только недолго я в снайперах ходил. Командиры опять засомневались: "хорош" снайпер - винтовка выше него! Опять в штаб привели: решать, что со мной делать…
Алексея встретил майор. Высокий - два метра ростом! Тогда-то и состоялся разговор, определивший дальнейшую судьбу Алексея:
- Зайцев, будешь воевать в отдельной разведроте.
Алексей не удержался, рассмеялся в ответ:
- Какой из меня разведчик? Со мной вы не только "языка" не приведёте, но и своего отдадите!
- Кого это?
- Меня вот. Немец меня под мышку возьмёт, да и унесёт.
Прищурился майор:
- Не бойся, найдём и тебе работу по силам. Сможешь автомат и пару гранат поднять?
- С этим справлюсь.
- И таскать их на себе сможешь?
- Смогу.
- Вот и хорошо, будешь ты у нас воевать в группе прикрытия.
На том и порешили.
Группа прикрытия
- Алексей Иванович, группа прикрытия - это что?
Мой собеседник снова улыбается:
- И правда ж! Откуда тебе знать! Ну, я объясню… В разведке несколько групп. Одна - в наблюдении. В траншеях сидит, поглядывает. Тут надо место определить, где в тыл врага лучше пробраться, сообразить, как засады избежать, другую нужную информацию собрать. Потом сапёры идут: проволоку режут, мины обезвреживают. А мы уж сзади основной разведгруппы - сопровождаем её. Если что случится… Бывает, знаешь, что разведчики себя обнаружить могут, на противника наткнуться, под обстрел попасть… Тут уж наш час настаёт. Задача такая - отстреливаться, вражеский огонь на себя вызывать. В общем - смертники мы были, иначе не назовёшь. Других ценой собственной жизни спасти - вот наша обязанность.
Снаряд без свиста - это смерть
В разведке Алексей получил свою первую контузию:
- Нам сказали: немца впереди нет, ушёл дальше. Бояться, вроде, нечего. Основная разведгруппа - вперёд. Мы - следом. Идём так-то без особой опаски, а тут вражеские орудия бить начинают. Нам под обстрелом бывать - дело обычное. Страха особого нет. Я когда ещё на миномётчика учился, крепко слова инструктора запомнил. Он, бывало, наставлял нас в умении мины слушать. Если летит она, и ты её свист слышишь, то не "твоя" она - мимо ударит. Пригодилось мне полученное знание, от смерти спасло. Грохот выстрела слухом уловил, а потом - тишина: не свистит снаряд, значит, смерть моя подкрадывается. Упасть, в землю лицом уткнуться успел, а товарища, что рядом шёл, не уберёг. Падая, крикнул ему, да уж поздно. Секунда - и рядом с нами сразу две мины разорвались: справа и слева.
Алексея отправили в военный госпиталь…
От голода спасали дрова
Долго отлёживаться в больничной палате молодой боец не собирался. Рвался обратно на поле боя. Воевал на Белорусском фронте, научился справляться с ПТРом, в Германию "пришёл", заслужив звание сержанта, пережив ещё одну контузию. Воинский его путь окончился в Магдебурге, оттуда и демобилизовался домой в начале октября 1945 года. Месяц добирался до родного Уварова:
- Приехал, а что ж? Работать негде. У меня тут болезнь обнаружилась - экзема на руках, долго лечиться пришлось - 14 лет. Кому я такой нужен? Огород спасал. Да дрова. Я уж женился, Лександровну мою нашёл. Вместе дровами и занимались. Это сейчас: закажи, тебе и привезут топливо. А тогда иначе было. Мы за пеньками ездили. Привезём, расколем, сложим и продаём. 30-40 кубометров дров заготавливали. Потом вместе с женой завербовались в Кемерово на строительство. Разнорабочими стали. Домой вернулись, опять жить не на что. Руки-то у меня ещё болели… Ходил по организациям, а куда ни приду, там сразу спрашивают, чего с рукой. Экзема? И сразу - мест нету. Потом устроился в санэпидемстанцию дезинфектором. Это значит мышей, клопов, тараканов травить. А прежде со всякой организацией договор заключить надо. На этой должности я и проработал сорок с лишним лет. На хорошем счету был…
