Наш разговор с ветераном труда Евгением Павловичем Поповым и его супругой - отличником народного просвещения Марией Ивановной Гаркушиной произошёл практически спонтанно. Началась беседа о происходящем в стране. Заговорили и о беженцах с Украины, детях, которые видят обстрелы и смерть.
Я попросил поделиться Евгения Павловича воспоминаниями о своём детстве, которое пришлось на годы Великой Отечественной войны.
- Мне было почти пять лет, когда началась война, - рассказал Евгений Павлович.- Жили мы в посёлке Уваровском Марьевского сельсовета Красивского района. Отец в то время был председателем колхоза «Искра социализма». Однажды солнечным утром мы с ним собрались в посёлок Майский Сатинского сельсовета, что находился по соседству. Прокатиться на лошади была большая радость для мальчишки, поэтому поехал я с радостью.
Приехали, отец кого-то ждал, а я играл с такими же мальчишками, как и я. Через какое-то время появилось много народу, все плакали. Мы сразу же уехали домой.
Уже взрослым я спросил отца об этой поездке. Он сказал, что это было 22 июня 1941 года, а ждали мы, оказывается, молодого шофёра. За урожай 1940 года колхозу была положена премия - грузовой автомобиль Газ АА - полуторка. За автомобилем нужно было ехать в Тамбов, а шофёра в колхозе не было. Вот отец, узнав, что в Майском из армии пришёл парень, имеющий водительские права, хотел пригласить его работать шофером. Но 22 июня всё перечеркнуло: машину и шофёра взяли на фронт.
Помню, как провожали на фронт тех, кому пришли повестки из военкомата. Всем посёлком провожали за околицу. Вскоре появились беженцы. К нам поселили Агнию Павловну Брянскую из Брянска с престарелым отцом и сыном тринадцати лет, потом ещё молодую женщину с ребёнком трёх - четырёх лет. Звали её Шура Смоленская, потому что была она из Смоленска. Как только освободили наши войска этот город, она сразу уехала к себе на родину. Агния Павловна работала всю войну в колхозе кладовщицей.
Первый год было очень тревожно, и эта тревога передавалась нам, детям. Осенью для фронта стали сдавать тёплые вещи. По вечерам мама с женщинами вязали носки и варежки с двумя пальцами. Сдавали масло, яйца, картофель. Было голодно, спасали нас молоко и домашние заготовки. Коровы в нашем посёлке были у всех. Если кто выращивал поросёнка, то палить его не разрешалось, так как кожу надо было сдавать государству.
В конце 1941 года маму и других женщин посылали в Токарёвский район рыть окопы и противотанковые рвы. Помню, как через наш посёлок на восток гнали стада коров. Иногда проходили строем солдаты с оружием и в касках.
Лошадей в колхозе почти всех отправили на фронт. А телят и коров выкупил у населения колхоз для выращивания. В колхозе их обучали ходить в упряжке. На них пахали землю, возили зерно в Инжавино на элеватор. Трактористов на фронт не брали до тех пор, пока на замену им не обучили механизаторскому делу молодых девушек и женщин, а также подростков.
Две наши соседки - тётка Таня и тётка Лиза работали в МТС трактористками. Урожай убирали крюками (коса с граблями) и жатками, запряжёнными парой лошадей или волов (быков). Вязали в снопы и укладывали в скирды. А зимой молотили комбайнами или молотилками с конным приводом. Запрягали 6 - 8 животных, которые ходили по кругу и через систему валов и шкивов крутили молотилку. Не хватало комбайнов, керосина. В поле работали от рассвета до заката.
Весной пришлось копать огороды вручную, лопатами. Попадались прошлогодняя картошка и морковь. Мы выбирали их из земли, делали крахмал и пекли блины. Нам казались они очень вкусными, ведь хлеба-то не было.
Помню, в конце марта 1945 года, так как было воскресенье, меня в школу не разбудили (а я уже ходил в 1 класс). Проснулся от шёпота родителей. Оказывается, моего отца призывали повесткой РВК для отправки на фронт. Мама плакала. Заплакал и я. Проводили мы отца, однако на следующий день он приехал обратно. Рассказал, что прибыл в РВК, доложил об этом, как полагается, и пошёл в райком партии сниматься с учёта. Там его увидел первый секретарь райкома и отправил домой готовиться к севу, мол, войну закончат и без тебя (наши войска уже подходили к Берлину).
Помню, майским тёплым днём я проснулся и отправился к соседям, чтобы с ребятами пойти раскопать волчью нору и достать волчат. По дороге скакал верховой сельсовета и кричал, чтобы народ шёл на митинг. Мы тоже помчались на площадь. Там узнали, что позвонили из района и сообщили, что войне конец - Победа.
После 9 мая 1945 года стали возвращаться фронтовики и приступать к работе в колхозе. Земляков моих не вернулось шестнадцать человек. В их числе и дядя Иван. А мы, школьники, все каникулы работали в колхозе, помогая взрослым.
Возили воду из пруда для посадки махорки, летом работали на току. Возили на волах зерно от комбайна. Волы были до 1949 года. Потом их заменили лошади. Жизнь стала налаживаться.
- Военное детство… О нём не хочется вспоминать, - продолжила супруга Евгения Павловича. - Оно было голодным и холодным. На фронт ушёл отец, на трудовой фронт - мать. Я осталась с бабушками.
Мать была под Воронежем: рыла окопы. Когда немцы подошли к городу, женщин отпустили домой. Мама добиралась пешком. Пришла оборванная, ноги были обмотаны тряпками. Она потом долго болела. Отец защищал Москву, был тяжело ранен под Клином. Вернулся на костылях, без ноги.
Горя пришлось хлебнуть сполна. Квартиры не было, жили все у бабушки. Жили за счёт огорода и золотых рук бабушки, матери и отца. Даже коровы не было.
У бабушки была ручная швейная машинка, на которой она перешивала людям одежду. Платили ей за эту работу, чем могли. Мама из Инжавино с рынка приносила большие и широкие многослойные ремни. Их разделяли на полосы. Из этого материала отец шил сандалии, тапочки. Мама ходила на рынок в село Красное Колено. Там рынок был в середине недели, да и ближе было - ходили-то пешком. Она продавала там эту обувь и приносила чайник кислого молока (он до сих пор мне иногда во сне видится). Это был настоящий праздник.
Весной собирали на огороде мёрзлую картошку, сушили, перетирали её. Из этой «муки» бабушка пекла оладьи. Ели всё. Особенно весной. Дети выкапывали из земли корни лопухов, пекли их в костре. Это было что-то необыкновенное.
Однажды двоюродный брат с друзьями накопали таких корней, испекли их. Один им показался особенно сладким, и они угостили им меня. Там же мне стало плохо. Оказалось, что я съела корень белены.
Ребята перепугались и сразу отнесли в медпункт. Пока меня довезли до Красивки, я ослепла. Целый месяц ничего не видела.
На всю жизнь осталось в памяти: в школе был новогодний праздник, ёлки не было, но ребята читали стихи, пели песни. Вдруг заходит техничка с большим решетом, накрытым вышитым полотенцем, а в нём чёрные кругляшки. Это были пряники из свёклы. Какие же они были сладкие!
День Победы. У сельского Совета много-много людей. Кто поёт, кто плачет. У многих не вернулись отцы, братья, мужья. Особенно мне запомнилось, что отец впервые надел протез и стоял на двух ногах и с одним костылём (больше он его не надевал - рана периодически вскрывалась и нога сильно болела). Он стоял и плакал. Вместе с ним плакали женщины-соседки, у которых погибли мужья.
Я только теперь поняла, какая сила духа, благородство у русских женщин. Женщины-соседки остались вдовами с малолетними детьми, жили впроголодь, работали от зари до зари. А вечерами они собирались у нашего дома и пели русские народные песни, да так красиво!
Фото
Светланы КОНДРАТЮК.
