Всё дальше от нас события ХХ века. И уже растёт поколение, которое узнаёт о них на уроках истории в школе, из архивных документов, кинофильмов и книг. Помочь мысленно перенестись в прошлое может и общение с людьми, чья жизнь - отражение истории страны. В их воспоминаниях о былом - мысли, чувства и чаяния поколения ушедшей эпохи. А потому каждый такой рассказ бесценен. О женщине, во время разговора с которой возникает ощущение, что ожило всё, чем памятен минувший век, и пойдет сейчас рассказ.
А было ли ты, детство деревенское?
Анна Васильевна Одина из села Балыклей прожила нелёгкую, как сама говорит, трудную жизнь, потому что трудом наполненную.
- Я родилась в 1925 году в Васильевском. Был когда-то в Красивском районе такой посёлок, - начала женщина свой рассказ о былом. - Такое название ему было дано из-за того, что вначале насчитывалось в нём всего четыре дома: Василия Шароватова, Василия Бородина, Василия Четверткова и Василия Салычева - моего отца. Недолго думая, по именам их хозяев землемер и назвал новый населённый пункт.
Семья, в которой родилась Анна Васильевна, была очень бедной. Прокормить десять ребятишек, один за другим появившихся у её матери с отцом, в голодающей деревне было не под силу. А потому решили Салычевы податься на заработки в Сибирь.
- Я и сейчас, окажись снова там, отыщу место, где стоял наш дом, - продолжает Анна Васильевна.
Поселились Салычевы в небольшом посёлке Красный Партизан в Красноярском крае. Получили участок земли, на котором стали растить хлеб, овощи. Со временем обзавелись хозяйством: коровой, лошадьми. Отец Анны Васильевны и её старший брат трудились на строительстве железной дороги - подвозили на лошадях материалы. Другой её брат работал на разработке леса в тайге.
Через несколько лет, заработав немного денег, Салычевы вернулись на Тамбовщину, построили новый дом, вступили в колхоз.
- В то время с малолетства приучали работать на земле, поэтому взрослели дети очень рано, - вспоминает женщина. - Колхоз наш был небольшой, рабочих рук не хватало. Поэтому мы, ребятня, часто трудились в поле
Как гром среди ясного неба
В 1941 году Ане Салычевой шестнадцать лет исполнилось. В один из дней её брат Павел, как обычно, с мужиками-односельчанами на базар в Инжавино собрался. Вернулся быстро, со страшной новостью: «Война началась, по радио объявили».
Многие жители села ушли на фронт в первые недели Великой Отечественной. В августе повестка на трудовой фронт пришла и героине этого рассказа.
- Меня и Женю Безрукову- ещё одну девушку из нашего посёлка - провожали все жители, - делится она воспоминаниями. - Родители плакали. Старушки, крестясь, охали: «Куда же вас забирают, девоньки?»
- Не знаем, - отвечали мы,- наверное, тела убитых солдат собирать.
На станцию девушек на лошади отвёз отец Анны Васильевны.
В Инжавино собрали девушек со всего Красивского района, человек тридцать, расквартировали. А через несколько дней в товарном вагоне отправили в Москву.
- В Москву приехали ночью, - продолжает рассказ женщина. - Только прибыли, завыла сирена. Мы перепугались. Сообразили, что бомбёжка начинается, а куда бежать не знали. Хотели выскочить, а где прятаться? А если спрячемся, вдруг потом не найдём свой вагон? Так и остались на месте. Слава Богу, всё обошлось, остались живы.
Наутро за девушками пришла машина, на которой их перевезли в Мытищинский район, на торфопредприятие. Поселили в бараке, сводили в баню, столовую, выдали спальные принадлежности, халаты, бахилы. А уже на следующий день отправили на разгрузку торфа.
Сказать, что работать было трудно - не сказать и сотой части о том, что пришлось перенести им, полуголодным девчонкам военной поры. Какую только работу не пришлось выполнять нашей землячке на том предприятии: и снимать с конвейера торфяную массу в тридцать с лишним кило, и отвозить её на тачанке, в карьере трудиться, на погрузке вагонов. От тяжелой работы, недоедания у девчонок-торфяниц случались обмороки, звенело в ушах, подкашивались ноги.
Осенью они начали просить начальство отпустить их домой съездить за тёплыми вещами - начинало холодать, а одеты были кое-как.
Нет пока такой возможности, отвечали им, и выдали фуфайки, стёганые брюки. Старые одеяла девушки разрезали на несколько частей, которые использовали вместо портянок. Так вот и жили.
Зимой 1942 года бригаде, в которой трудилась Анна Васильевна, за хорошую работу всё же дали двухмесячный отпуск. Приехала она домой измождённая, худая до такой степени, что без слёз и глядеть нельзя было.
- Посадили меня родители за стол, а есть досыта нельзя- могла умереть, - сквозь слёзы вспоминает она.- Несколько дней ела понемногу, пока в норму не начала входить.
Отпуск пролетел очень быстро. Набравшись сил, в назначенный срок девушка вернулась на торфопредприятие.
То от радости слёзы, то от горя
День Победы Анна Васильевна вспоминает как один из самых счастливых в своей жизни.
- Мы в бараке находились, когда рано утром объявили, что война кончилась, - вновь погружается воспоминания она. - Многие плакали: кто от радости, кто от горя, ведь у многих на фронте погибли родные, близкие. Я вспоминала старшего брата, который погиб под Воронежем во время бомбёжки.
После провозглашения победы над фашистской Германией наша землячка продолжила трудиться на торфопредприятии. Через несколько месяцев повстречала молодого человека и вернулась на родину. Вышла замуж.
Муж Анны Васильевны тоже воевал - прошёл и финскую, и Великую Отечественную. Был в плену, откуда бежал. Получил контузию, тяжёлое ранение в голову.
- Муж мой, Иван Михайлович Один, был фронтовик, воевал семь лет, - рассказывает женщина, - но в нашей Книге Памяти не значится. Может, из-за того, что призывался на войну он в Москве, Краснопресненским военкоматом?
После Великой Отечественной он вернулся в Балыклей, к родителям. Поначалу хотел уехать обратно в Москву - там жильё давали, предлагали работу, но пожалел отца и мать, которая слегла после того, как старший сын замёрз в поле, и остался.
Во время лечения в госпитале Ивану Михайловичу дали вторую группу инвалидности, после - третью. Тогда и подумать никто не мог, что крепкий с виду мужчина скоро станет беспомощным, словно ребёнок.
В первые послевоенные годы Ивана Одина на всякую работу посылали в колхозе. А потом дали о себе знать осколки, сидевшие в его голове со времён войны.
- Пять лет он находился без движения, даже кушать сам не мог - я ему пищу жевала, - рассказывает о супруге Анна Васильевна. - Когда он лежал в тамбовской больнице, из Москвы вызывали к нему специалистов, но они ничем не смогли помочь. Дали мужу первую группу инвалидности и на носилках привезли обратно домой.
В начале января 1966 года Ивана Михайловича не стало. Анна Васильевна осталась с тремя дочками и свёкром 86 лет. Что делать? Кричать? Да слезами горю не поможешь. Собрала женщина всю волю в кулак, нашла в себе силы жить дальше. Бралась за любую работу, чтобы прокормить семью, огород держала, пряла, шила, вязала, вышивала. В доме Анны Васильевны и сейчас многие вещи изготовлены ею. Тяжело было порой так, не скрывает она, что и не каждый бы мужчины смог вынести. А она не сломалась, всё пережила, перетерпела.
Анна Васильевна рассказывает о муже, который ушел из жизни через двадцать лет их совместной жизни, о работе от зари до зари, нынешней доле и болезнях, которые беспокоят. Она говорит обо всём этом с какой-то тихой печалью, но печаль эта светла, потому что жизнь свою женщина прожила достойно.
- Я благодарна Богу за то, что всё ещё живу, вижу дочерей, как растут два моих внука, четыре внучки, два правнука и четыре правнучки. Может, ещё и праправнуков на руках подержу, - смеётся она.
На секунду задумавшись, добавляет:
- В душе мне не девяносто, лет восемьдесят - не больше.
Фото автора
