26 апреля 1986 года произошла крупнейшая в истории человечества техногенная катастрофа - взрыв на четвёртом блоке Чернобыльской атомной электростанции. Среди 600 тысяч человек, которым пришлось ликвидировать последствия произошедшего, оказались и наши земляки. Сегодня мы начинаем ряд публикаций, посвященных этой трагедии. Накануне памятной даты - тридцатилетия аварии - мы поговорили с ее ликвидаторами, попросили рассказать о тех днях.
Предлагаем вам материал об администраторе Новгородовского сельсовета Юрии Анатольевиче Артюхине.
- Ночь на четвёртое мая 1986 года вместе с товарищами, такими же молодыми ребятами, я провёл в церкви, в Курдюках, - была Пасха, - вспоминает он. - Пришёл домой часа в три-четыре, а в пять меня разбудил посыльный. Велено было взять документы и сразу же прибыть в сельсовет.
Оттуда на грузовой машине колхоза "Искра" его привезли в рассказовский военкомат. Служил Юрий Артюхин в инженерных войсках, и хоть прошло три года после демобилизации, чувствовал себя военнообязанным. Здесь, среди собравшихся молодых людей, была версия, что их отправляют на какую-то стройку. В то мирное время никому даже в голову не пришла мысль о катастрофе, радиоактивном заражении - о том, что на самом деле их ожидало.
На станции Рада разбили палаточный городок, срочно призванные резервисты в течение дня разместили прибывшую из Тамбовского пехотного училища технику на платформы, затем погрузились в вагоны и отправились в неизвестном им направлении.
Припять
Информации не было на протяжении всего пути, суток двое. Впервые слово авария прозвучало в столице Украины.
- В Киеве местные жители у нас спрашивают: "Вы на аварию? На станцию?" - рассказывает Юрий Анатольевич, - от них-то мы и узнали, что произошёл взрыв на Чернобыльской АЭС, и кругом - радиация.
Прибыв в тридцатикилометровую зону, откуда уже срочно эвакуировали население, "ликвидаторы", как потом их стали называть, начали обустраиваться, разбили палатки, даже спортплощадку себе соорудили. Их обмундировали в обычную военную форму, из средств защиты выдали только респираторы.
- Когда мы ездили на работу, каждый день за тридцать километров, особенно поражали места, где хвойные леса стояли жёлтыми. Не повсеместно, а участками: то зёлёные, нормальные деревья, то опять с осыпающейся хвоей, и это в начале лета, - говорит Ю. Артюхин. - Но самое страшное воспоминание - Припять. В то время молодой современный город энергетиков. Мы туда приехали днём, а ощущение было, что раннее утро - у подъездов стоят машины, мотоциклы, на балконах висит бельё, и тишина… Кажется, что все спят, но понимаешь, что на самом деле жителей нет, эвакуированы.
Так получилось, что тамбовские парни оказались на месте раньше других, поэтому дня три находились в неопределённости, потом их стали задействовать на работах, наладился режим - три смены по восемь часов. Первое, чем они занимались, - это разгрузка цемента из прибывающих составов. Отдыхали в стоящих рядом вагончиках.
Сейчас они понимают, зачем было нужно такое количество цемента, тогда им никто ничего не объяснял. Следом пошли вагоны со свинцом, обычной охотничьей дробью.
Если в первое время основные усилия были направлены на снижение радиоактивных выбросов и предотвращение более серьёзных последствий, и реактор с вертолётов засыпался смесью, состоящей из свинца и других веществ, то спустя несколько недель у специалистов возникло опасение, что из-за воды, скопившейся под реактором, может произойти тепловой взрыв. Начались работы по гидроизоляции каналов, по которым планировалось отводить зараженную воду. Этим долго занимались наши парни.
К их здоровью особого отношения не было, на заражённой территории, под палящим солнцем, вдыхая пропитанный радиоактивной пылью воздух, они могли часами ждать раствор, который в итоге так и не привозили.
Полученное облучение более или менее качественно стали измерять дозиметрами только спустя несколько недель. В общей сложности они пробыли там около трёх месяцев, до середины июля. На последние две недели их разместили в госпитале, усиленно кормили, поили соками, дали отдохнуть.
- Нас, конечно, интересовало, насколько это всё опасно для здоровья, как отразится на детях, внуках, - делится Юрий Анатольевич. - Но изначально никто конкретной информацией не владел, и рано или поздно наступает такой момент, что становится уже всё равно, изменить-то ничего невозможно...
Нельзя сказать, что государство их бросило. Ликвидаторы до сих пор находятся под постоянным наблюдением врачей, многие получают приличную пенсию по инвалидности, имеют различные льготы (по оплате имущественного и транспортного налога, к примеру), им предоставляется санаторно-курортное лечение. Наш герой еще в советское время воспользовался возможностью и получил беспроцентную ссуду. Есть люди, которые улучшили жилищные условия благодаря специальному сертификату.
