Бомж как приговор:

Этих людей, в силу различных причин оказавшихся на самом глубоком дне социума, принято именовать бродягами, бездомными или уничижительной милицейской аббревиатурой БОМЖ. У одних они вызывают чувство презрения или омерзения. Другие, более сострадательные, стараются их пожалеть или даже помочь. Хотя часто проходят мимо, не обращая на них никакого внимания. Лет тридцать назад усилиями МВД бездомных и бродяг ссылали за «сто первый километр», старались пристроить на работу в рамках борьбы с тунеядством. А в постперестроечные годы уже совершенно никому ненужные они стали массовым и привычным свидетельством обнищания и новой экономической системы 90-х, к условиям которой многие приспособиться так и не сумели.

Бомжи - обычное явление. Мы видим их в районе теплотрасс и мусорных баков, вокзалов, откуда их разгоняют сотрудники правоохранительных органов. Часто дурно пахнущие и немытые, с пигментированными лицами, одетые в лохмотья с чужого плеча, они копаются в урнах и клянчат мелочь на остановках.
Как живут эти люди, как стали «заложниками улиц», есть ли у них вообще шанс на возвращение к нормальной жизни, и может ли им кто-то в этом помочь?

Где-то на краю земли

Излюбленным местом бездомных являются свалки. Там всегда есть чем поживиться, будь то старая одежда, цветной металл, бутылки или просроченные продукты. В нескольких минутах езды от городской окраины есть такое место. Знакомые рассказывали, что тут кемпинги бомжей отыскать не составит никакого труда. Но на деле все оказалось намного сложнее. Никаких стоянок и домиков мы обнаружить не смогли. Побродив по посадкам и выжженной земле, нашли только кусочки мусора да остатки пары бивуаков. Стало очевидно, что бездомные здесь были, но давно, и по каким-то причинам покинули это место. Уже отчаявшись кого-либо обнаружить и отправившись в обратный путь к цивилизации, на обочине мы вдруг заметили идущую женщину.
Смуглая, в длинной юбке. Ее лицо то ли очень грязное, то ли сильно загорелое, волосы собраны под платком, худые руки и сморщенная шея. Женщина везет груженую коляску. Завидев нас, останавливается. Мы для нее чужаки, а потому являемся потенциальной опасностью. Приближаемся.
- Здравствуйте, вы где-то здесь живете? - обращаемся к ней. Но первая попытка завести беседу не увенчалась успехом. Приняв нас за врагов, она, жестикулируя, чередуя цыганскую речь и крепкие русские выражения, начала кричать, что мы на прошлой неделе избили ее и ее мужа, что всем на нее наплевать.
На крик из-за дальних кустов сбегаются собаки и начинают громко лаять, будто отзываясь на ее голос. Своеобразная система оповещения. Вскоре из тех же кустов навстречу женщине выходит угрюмый мужик. Он молча, окруженный несколькими собаками, идет к ней.
За эти две минуты сумели убедить ее, что она обозналась, и что мы не причиним ей вреда. Вроде успокоившись и проникнувшись к нам некоторым доверием, она продолжает с нами разговор, а подоспевшего хмурого приятеля отсылает назад.
Любовь Людвиговна, так представилась женщина, рассказала, что она, ее муж, племянник и еще два человека живут здесь, неподалеку на свалке, уже без малого девять лет.
- Идемте, я вам покажу, как мы живем. Идемте, не бойтесь, идемте, пожалуйста, - Любовь Людвиговна повела нас в сторону своего жилища, отгоняя стаи собак, которыми прямо-таки кишат окрестности.
Их стоянка, спрятанная за кустами (потому-то мы ее сначала и не приметили), представляет собой два домика, сделанных из досок и строительного мусора, размером пять на три.
На крыше одного из них лежат две пары грязных ботинок, рядом дымится потухающий костер, на привязанной к крыше дома веревке сушится одежда и вяленая рыба, вокруг на земле мусор, отчего запах в лагере нестерпимый. Повизгивают собаки, с удивлением разглядывая пришельцев. Внутри дома - через открытую дверь - виднеются матрасы, ковры, вещи, на стене - картонная иконка.
На небольшом, как у японцев, столике разложены продукты - просроченные дары тамбовских гипермаркетов. Посередине - надкусанный несвежий торт, как будто он устал ждать запаздывающих гостей. Еще один торт лежит перед пухлым щенком прямо на земле. Псу отрезали кусок, но он отворачивается от «лакомства». Впрочем, как и сами хозяева.

Пельмени, дочь и Родина

Нас радушно встречают другие обитатели лагеря - трое мужчин и женщина. Одетые в тряпье, со следами долгого употребления алкоголя на лице, они особенно радуются гостинцу - купленной нами бутылке водки, и наперебой жалуются на свое житье-бытье.
- Сейчас еще ничего, тепло. Зимой, конечно, хуже. Приходится костер жечь круглосуточно, хотя все равно жутко мерзнем, - рассказывает один из жителей, Радик Альбертович, которому на вид лет пятьдесят с небольшим.
Когда-то он был вполне нормальным человеком. Лет девять назад приехал в Тамбов на заработки из Московской области. Но тут его «кинули» работодатели, документы, деньги сгорели, и вот он уже долгие годы живет здесь, собирает на свалке металл и прочий утиль.
На вопрос, пробовал ли он обращаться в какие-либо инстанции, чтобы, например, восстановить свои документы, Радик с горькой уверенностью отвечает, махая рукой: «Нет! Да кому мы нужны, тем более без документов, да и в запой я ушел что-то».
По его словам, отсутствие паспорта и страхового полиса особенно отягощает положение. Например, врачи «скорой помощи» отказывают в госпитализации. В доказательство он демонстрирует ожог на спине.
В разговор включается второй Радик, муж Любови Людвиговны. Его недавно на подходе к свалке жестко избили четверо отморозков.
- Да никто их искать не будет. Кому мы нужны... А вот, смотри, какие железки тут собираем, а потом сдаем, - поднимает он с земли изъеденный ржавчиной уголок.

Иногда денег, вырученных с металла, хватает и на еду, и на выпивку, к которой тут многие пристрастились, а бывает, что приходится питаться объедками или даже голодать. Помогает им только один человек - Вячеслав, который живет неподалеку в своей собственной квартире. Он иногда приносит картошку и другую снедь.

- Он у нас тут вроде старшего, мы его слушаемся во всем. Часто к нам приходит, следит за порядком, - говорит второй Радик. - У нас тут такие правила - матом не ругаться, помогать друг другу, делиться, жить сообща.
Вот такой вот кодекс чести у тамбовских бомжей.

Молодая пара, племянник Любови Людвиговны и его жена, с нами почти не разговаривают. Супруги, как и она, много лет назад перекочевали в Тамбовскую область из Закарпатья. Тоску по родине, как водится, заливают разбавленным спиртом. Их мечта - вернуться домой. Впрочем, дома как такового у них нет и там. В Закарпатье они точно так же бродяжничали, перебивались случайными заработками. Скучают по родным.
Но все же бытовые проблемы их занимают куда больше, чем мечтательные порывы. Зимой здесь сгорела их хижина, пришлось сооружать новое жилище. У молодой жены совсем нет обуви, и она вынуждена ходить в мужниных дырявых кроссовках. У нее сильно болят глаза, поэтому почти все время она не выходит из темной каморки.

Муж, который представился Александром, бодро заявляет, что на здоровье не жалуется. Только язва немного беспокоит.
- Сами посмотрите, что мы едим, - он разводит руками, указывая на разбросанные продукты. Затем задирает майку и демонстрирует «язву» - выступающую опухоль прямо под солнечным сплетением.

Спрашиваем, живет ли в этом районе еще кто-нибудь. Говорят, что раньше людей было много. Но пару лет назад все отсюда ушли, вроде как в Питер эмигрировали. Пожаловались жители лагеря и на сотрудников полиции, которые их частенько забирают и держат в «обезьяннике».
- Они мою дочку забрали, мою Радочку, - уже опрокинув несколько стопок причитает Любовь Людвиговна, - увезли в приют. Я же мать. Вы не знаете, что такое отрывать ребенка от груди! Верните ее, верните!
Потом, немного успокоившись, снова начинает кричать и требовать возвратить своего ребенка.
- Как мы живем! Дали бы нам жилье, работу, мы бы трудились, хоть мусор убирали, хоть пол мели, - говорит она, а затем внезапно тихо подытоживает. - А еще я бы приготовила всем пельмени.
- Да, работы мы не боимся, - подтверждает Радик Альбертович.

***
Отдав всю мелочь, находившуюся в карманах, прощаемся с обитателями лагеря. Обещаем привезти нормальную еду, свечи и лекарства. Любовь Людвиговна в свою очередь пытается угостить нас «яблочками» и «тортиком». Тактично отказываемся. Преодолев кордон из диких собак, мы возвращаемся в город.

***
Две противоречивые по своему существу мысли крутятся в голове. С одной стороны, эти люди, выкинутые на обочину жизни, никому не нужны. Не нужны в переполненных больницах, на биржах труда, в относительно благополучных семьях взрослых детей. Их по-человечески жаль и хочется хотя бы чем-то помочь.
С другой стороны, понимаешь, что во многом они виноваты сами, не прикладывая никаких усилий к собственному спасению, спиваясь и деградируя. Пока, наверное, не поздно все изменить: они не безнадежные алкоголики, не жестокосердные циники и не закоренелые убийцы... Но верят ли они на самом деле в эти перемены? А вы можете в это поверить?

P.S. По официальным данным, только в Тамбове числится около 300 бездомных, но на самом деле их гораздо больше. Пока в областном центре существует только один дом ночного пребывания, где бездомные люди могут получить горячую еду и ночлег, здесь же им помогают восстановить документы. О том, кто еще помогает бездомным, и как пытаются решить эту проблему в нашем городе, читайте в следующих номерах газеты «Город на Цне».