Пётр Павлович Ермаков родился 20 августа 1931 года в с. Большая Ржакса в семье колхозника. Учился в школе. В 1952 году окончил Военно-финансовое училище Советской Армии. Работал в ГДР в составе Группы Советских войск.
В 1958 году поступил на очное отделение Тамбовского пединститута на филологическое отделение.
В 1962 году вместе с дипломом получил специальность “Преподаватель русского языка, литературы и немецкого языка”.
Работал в Ржаксинской средней школе до выхода на пенсию учителем, директором.
Награждён значками "За творческий педагогический труд", "Отличник народного образования", "Ветеран труда", "За добросовестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 г.г.", четырьмя юбилейными медалями, грамотами.
9 мая 1945 года ему было 14 лет. Он помнит первый день победы, а ещё был очевидцем события, которое на сегодняшний день уже стало для наших земляков чуть ли не легендой.
Выдержали, выстояли
Война близилась к концу. Шли письма с фронтов, а за ними и "похоронки". Трудное время легло на плечи женщин, стариков, подростков. Надо было обрабатывать поля, огороды. "Всё для фронта", - лозунг-призыв требовал огромных усилий.
Основные работы выполнялись с помощью полузаморённых лошадей, волов… Выдержали, выстояли.
Утро 9 мая 1945 года выдалось хмурым, моросил дождь. Весть о победе и окончании войны пришла по телефону из райцентра. Люди потянулись на митинг.
В половине 11-го прибыла из Ржаксы "летучка" - грузовая машина. Опустили борта. На помост поднялся начальник милиции Кириков. Открыл митинг. Поздравил с Днём Победы.
В разных концах села Большая Ржакса в голос плакали вдовы.
В эти часы умирал мой дедушка. Я сообщил ему о победе нашего народа.
- Флаги?!, - шёпотом спросил он.
- Да!, - подтвердил я.
Над сельским Советом и клубом развевались красные флаги.
А через неделю на грузовых машинах, украшенных лозунгами "Слава победителям" и портретом Сталина на радиаторах, начали прибывать демобилизованные воины.
Позже возвратились раненые из госпиталей.
Самыми последними появились сельчане с котомками за плечами, в которых лежали по пачке полузамусоленных японских иллюстрированных журналов. Это бывшие дезертиры, не сумевшие из-за трусости вовремя стать в ряды защитников Родины.
На их лицах вполне отразилась жизнь в сырых погребах, дымных лесных землянках и вина перед людьми. Им пришлось штурмовать скользкие скалистые острова Курильской гряды. Остались живы. Народ и власть великодушно простили их.
Вернулись с победой
Мои близкие, родные не сразу вернулись домой.
Отец Павел Петрович 1895 года рождения, закончил войну в г. Фюрстснвальде (Германия). Затем его часть была отправлена на восточный фронт с Японией. Вскоре было объявлено, что Япония капитулировала. С берегов реки Селенга в Сибири отец вернулся домой тяжело больным человеком.
Брат мой, Алексей, 1925 года рождения, освобождал Чехословакию, Венгрию. После войны закончил Военно-инженерную академию им. Карбышева, в отставку вышел в звании полковника.
Тесть, Макеев Василий Николаевич, - участник финской кампании, а затем и войны с Германией. Был в блокаде Ленинграда, в составе автоколонн снабжал продуктами по льду финского залива осаждённых жителей. Ранен. Имеет правительственные награды.
В последние годы войны я работал вместе с другими ребятами 1928-1931 годов рождения и выполнял те виды работ в колхозе "Красный флот", что и они, но в качестве подсобника: пахали, бороновали, делали "саманы" для ремонта конюшен. В уборочную страду работали на "волокушах". Хватало работы и в уборочную пору. Может быть, помощь наша была не велика, но молодёжь привыкала переносить тяготы. Всё это воспитывало в нас ответственность, трудолюбие, терпеливость. Без этих качеств человек становится ущербным. Это же поколение затем восстанавливало народное хозяйство, делало послевоенную жизнь яркой, насыщенной и полезной. Все стали ответственными и порядочными людьми.
Рассказ-быль
19 декабря 1942 года на рассвете жители сёл Перевоза, Большой Ржаксы и Семёновки были разбужены рёвом моторов низколетающего самолёта. Он долго кружил, освещая время от времени местность.
Ракеты падали на огороды, на заснеженные крыши домов, на холмах за полем. Потом неожиданно стало тихо.
Большая Ржакса просыпалась, тревожно вслушиваясь в предутреннюю тишину. В окнах домов появились огоньки "коптюшек", над крышами из печных труб тянулись струйки дыма. Сельчане готовились встретить престольный праздник Николу.
Неожиданно с улицы нам постучали в окна. Резко, настойчиво.
- Вставайте! Всем на улицу!
Тушите зажигалки. Немец нащупывает почву!
Это председатель колхоза Пётр Трофимович Тырнов поднимал народ.
Вскоре, в доме напротив нашего, появились двое мужчин в комбинезонах, унтах. Вежливо попросили хозяйку тётю Зину Кончакову не волноваться, что они "свои". Спросили как называется село. Присели, достали из планшета карту и долго о чём-то тихо говорили.
Тётя Зина успокоилась, угостила лётчиков горячими блинами. Один из них, уходя, задержался на пороге:
- Товарищ Кончакова, мы тут недалеко…в поле. Поднимитесь на холм и до нашего самолёта рукой подать.
Утром тётя Зина пошла и не одна. Было уже светло. По склонам холмов карабкались подростки, женщины, старики - все, кто только мог.
Село уже знало, что самолёт из Сталинграда, что в полёте забарахлил один из двигателей, что сбились с курса. Посадка была вынужденной.
Зима в тот год была снежная и очень холодная, я еле поспевал за братом. Уже подходя к самолёту, почувствовал, что продрог, варежки забыл дома. Пальцы рук не слушались. Я смалодушничал - расплакался. Алексей, брат, растёр снегом, приказал подождать у хвоста самолёта. "Скоро приду", - бросил он уходя. "Э-э, так я тут ничего и не увижу", - подумал я и пошёл к открытой двери самолёта.
Возле стремянки стоял лётчик, разговаривал со стариками. Кстати, в памяти отложилась фамилия лётчика, звучала она как Дубенский, на груди у него сверкал орден Ленина. Общаясь с населением, он рассказывал о состоянии дел под Сталинградом, о положении на фронте.
Мне удалось заглянуть во внутрь самолёта. Люди внимательно осматривали самолёт изнутри. Стояли какие-то ящики, пол усыпан листовками на немецком языке. На одной стороне изображена плачущая женщина (мать или невеста), на другой - текст и четверостишия, напечатанные синим шрифтом. Тогда они меня не заинтересовали и я не взял с собой ни одной. Но люди брали на сувениры и не только листовки, но кое-что поинтереснее.
Позже видел листовки у Алексея Макеева (Дрокова). Ими была оклеена крышка сундука изнутри. Целы ли они или нет, я не знаю. Видимо, содержание листовок было очень хорошим подспорьем для работы с немцами в котлах, одним из которых был Сталинград.
Лётчики не обратили внимание на отдельные "мелочи": исчезли рассыпанные на полу бронебойно-зажигательные патроны от крупнокалиберного пулемёта, позже они обратились к местным властям помочь найти и вернуть ленту с патронами, заправленную для стрельбы на самом пулемёте.
Надо, так надо. Безропотно вернули.
К концу третьего дня прилетел самолёт из Тамбова “У-2” с запасными частями для двигателя, пришла машина, специальная установка для прокручивания двигателя.
Через три-четыре дня самолёт заправили, он взлетел, сделал над селом круг, качнул крылом и улетел в сторону Борисоглебска, а далее, скорее всего, путь лежал на Сталинград, там шли ожесточённые бои.
Фото Елены Сёмочкиной
