Бывает, что встречаются на пути журналиста удивительные люди. Их память, не смотря на преклонный возраст, удивительно ясна, а рассказы о прошлой жизни столь увлекательны, что внимать им можно часами. И становится не важно, с каким вопросом ты пришёл, хочется одного - переложить на бумагу всё услышанное…
Когда я пришла в гости к Раисе Николаевне Соболевой, она положила передо мной многочисленные награды и фотографии своего ушедшего из жизни мужа, что когда-то занимал должность начальника финансового отдела Уваровского райисполкома. О нём - замечательном специалисте - и начала своё повествование. Смутилась, когда я предложила ей рассказать немного и о себе:
- Да что я, простым бухгалтером всю жизнь проработала…
Потом уступила настойчивой просьбе корреспондента:
- Хорошо, о своей семье расскажу. Отец мой в барском доме рос, но барчуком не был. А случилось вот как… Его папа - мой дед, служить в царскую армию ушёл, моряком при Николае Втором был. Бабушка моя одна осталась, тут ей шибряйский барин и предложил идти к нему в экономки. Красивая она тогда была и грамоту знала - читать умела, писать чуть-чуть… Бабушка ответила: я бы, мол, пошла, да вот мальчик у меня - Николка. Барин рукой махнул: "Ничего, у меня самого дети, твой сынок с ними и будет. Накормлен, одет, обут…"
Вырос Николка, женился. Появились у него две дочки: Ольга и Рая. Жила семья на Нижнеплощадной улице (сейчас - 50 лет Октября):
- Домик наш был в два окошка, соломой крытый. Рядом два огромных дерева - вяз и дуб. Хорошо нам жилось, я в школу ходила. Не сразу меня туда приняли. Мои подружки уж на ученье определились, а у меня почему-то метрических документов не оказалось. Вот девчонки в школу, а я им вслед реву! Мама к учительнице ходила: возьмите уж, чего же она мучается! Взяли. А скоро и сорок первый год. Помню, в пятый класс тогда перешла, летние каникулы начались, играли мы на улице. Вдруг один мальчик бежит: "Война! Война! Вакуированные едут! За мостом в реке купаются!" Что за "вакуированные"? Почему война?!
Раиса Николаевна вспоминает, что самым страшным для неё стал 1942 год:
- Тут настоящий голод начался, и за деньги ничего не купишь. А в наш дом одним днём три повестки принесли. До этого отца не трогали - сердечник он. А теперь забрали. И маме с сестрой "бумажки" вручили. Ну, Ольге повезло. Она почтальонкой уже трудилась, почта её никуда не отпустила, дала бронь. Папу на передовую по состоянию здоровья не послали - тоже хорошо. Отправили его в Мичуринск военную форму для солдат шить. А вот мама много повидала. Дали ей неделю на сборы, сказали взять с собой побольше продуктов: картошки, пшена, хлеба… Потом отобрали паспорта и повезли в блокадный Ленинград. Ехали долго, пропуская вперёд военные эшелоны. Добрались до места, по Дороге Жизни переправились в осаждённый город. Женщин отвезли в нетопленные бараки и распределили на работу: заготавливать торф. Там мама лиха хлебнула. Голод страшный, люди пухнут, умирают. Хлебных карточек долго им не давали, а припасы, что женщины с собой из дому брали, за время долгого пути истощились. Где-то собирали мёрзлую капусту: оборвут с неё листочки, в кипятке сварят и едят… Мы маме посылку посылали. Оля по своим почтовым связям разрешение на это выбила. Позволили нам послать продукты - до 12 килограмов. Собрали мы пшена, немного сухарей положили, кто-то из соседей кусочек сала дал. А спустя какое-то время мама нам пишет: "Как вы, мои девочки, поживаете? И зачем вы прислали мне три тысячи рублей? Здесь на них всё равно ничего не купишь". Что за три тысячи? И почему о посылке ни слова? Оля какой-то запрос написала и вот такой был ответ: "Посылка до Ленинграда дошла, но в руки адресату не попала". Работница почты в Ленинграде вскрыла её, и съела всё содержимое. Её судили, насчитали ущерб - три тысячи рублей. Эти деньги нашей маме и передали.
- А сами-то Вы как жили, Раиса Николаевна?
- Как все. Снопы таскала, на сортировке зерна работала. Окопы в огородах рыла - вдруг фашист и сюда заявится?! Помню одно время - солдат в Уварове много стояло. И ещё помню, как по нашему мосту "дирижабль" "проходил". Его за верёвки тянули, а он низенько над землёй плыл. Конная милиция его сопровождала: мальчишек отгоняла - те всё норовили за верёвку подержаться. Мама вернулась. С Обловки нас об этом известили. Приезжайте, мол, забирайте. На носилках она, сама идти не может. Привезли мы её домой: опухшую, ослабевшую от голода, завшивевшую. Я за ней ухаживала…
После войны Раиса отучилась на бухгалтерских курсах, потом техникум по этому же направлению окончила, стала работать по специальности в разных организациях. Пришло время - встретила своего Алёшу:
- Он к нам по распределению приехал: после того, как Астраханский финансовый техникум окончил. Ну и приглянулась я ему. Встречаться начали, на шаг он от меня не отходил. Предложение быстро сделал. Зашёл за мной как-то в выходной день и говорит: "Пошли регистрироваться, я договорился на сегодня". Я-то от неожиданности не знала, что и делать, а он настойчивый был: пойдём и всё! Так и пошли, даже родителям не сказали - дома их в ту пору не было. Расписались, на обратном пути зашли к моему отцу на работу. Алёша ему заявляет: "Поздравьте нас с законным браком". Папа сначала опешил, а уж когда понял, в чём дело, рукой махнул: "Чего ж мы тогда стоим?!". И в магазин: вина взял, колбасы. Домой пришли, отец с порога матери кричит: "Встречай молодых!". Мама заойкала, конечно, но что уж делать было. Сели за стол, отметили это событие. Жить мы у моих родителей стали, день свадьбы назначили - на Покров.
Алексей Михайлович оказался отличным мужем. Прежде всего, хозяйственным:
- И косить, и дрова рубить умел. Любой другой мужичьей работы не боялся. Родители его, правда, за сына своего переживали. Приехали однажды к нам в гости: "Ой, сынок, как ты тут плохо живёшь!". К себе в Астрахань нас звали. Чтобы, значит, жили мы в благоустроенной квартире на всём готовом. Алёша обрадовался, да я заявила, что никуда из Уварова не поеду…
Супруги Соболевы жили дружно. Раиса Николаевна раскрывает секрет своего семейного счастья:
- Мы никогда не говорили о деньгах. Да их у нас и не было. Я сорок рублей получала. Алёша, когда инспектором по бюджету был, шестьдесят рублей в месяц домой приносил. Стал начальником финотдела - сотню зарабатывал. Нас не смущало, что живём не слишком богато - мы войну видели… И мужа я ни в чём не упрекала. На работе он задерживался - так ведь по необходимости. А то, что коллектив у него всё больше женский, так куда от этого денешься? О ревности я не помышляла, верила супругу. На рыбалку или в футбол поиграть Алёшу всегда отпускала. Ну и он о семье не забывал. Все праздники мы вместе отмечали, сына Серёжу вместе воспитывали. Обязанности между собой не делили, не ругались…
Раиса Николаевна обрывает свой рассказ, вздыхает. Ей трудно вспоминать о минувших счастливых днях, когда рядом находились самые любимые в её жизни мужчины. Муж и сын ушли из жизни слишком рано: с разницей в четыре года. Единственный родной человек Раисы Николаевны сегодня - внук Игорь. И ещё радует женщину то, что не забывают о ней бывшие сослуживицы супруга - нет-нет, да и заходят в гости…
Фото автора и из личного архива Р.Н.Соболевой
