Не ведали, что творили

У меня в руках пожелтевшие, почти истёртые листочки бумаги, на которых чернилами, где простым карандашом написано: "Здравствуйте, мои семейные… Как же я по всех вас соскучился, наверное, так же как и вы обо мне". Эти письма из далёкого Хабаровского края, куда в один из исправительно-трудовых лагерей был сослан священник Яков Самсонович Власов, бережно хранятся в семье его сына - Михаила Яковлевича. Я не стала читать их в его присутствии, потому как видела, какой болью в сердце отзывается каждое слово-воспоминание об отце. Мне хотелось больше узнать о непростой судьбе земляка, на долю которого выпали неимоверные мучения советского ГУЛАГа, отдавшего жизнь за веру во Христа, но, к сожалению, о жизни отца сын знает лишь по рассказам матери, так как появился на свет Михаил спустя два месяца со дня ареста отца. А испытать этой семье пришлось очень многое. После раскулачивания Власовых ох как трудно пришлось Елене Абрамовне, когда на руках этой хрупкой женщины оставалось четверо детей. Впрочем, позже и жену "врага народа" арестуют и отправят с маленьким Мишей на три года в тюрьму.

ДЛЯ того, чтобы Бога познать, надо быть им самим", - эти слова великого писателя-философа Вольтера ещё раз подчёркивают, что священниками, как правило, становятся люди добрые, бескорыстные, сострадающие, всегда готовые прийти на помощь оказавшимся в трудной жизненной ситуации. По-видимому, эти нравственные ценности были главными в верующей семье Власовых. Поэтому, когда Яков окончил три класса Бороздинской церковно-приходской школы, решил посвятить свою жизнь служению Богу. В школе учился хорошо, поэтому без труда поступил в Тамбовскую духовную семинарию. По окончании учебного заведения приступил к службе в Троицкой церкви, что в Большой Липовице. Здесь обзавёлся семьёй. Жили они с Еленой и детьми в большом доме, находящемся рядом с храмом.
Батюшка Яков слыл спокойным, рассудительным человеком, поэтому к нему потянулись прихожане. Лечил, говорят, не только словом. У него была ценная по тем временам книга - медицинский справочник. Поэтому, кто заболеет в селе - идут к Якову Самсоновичу. Он выслушивал больного и по симптомам находил в справочнике способ лечения. Грамотный, обладавший почти каллиграфическим почерком (это видно по письмам) к нему часто обращались работники местного сельсовета с просьбой помочь заполнить документ или написать справку. Сначала батюшка не отказывал, а потом, учитывая нагрузку и по службе, и по дому, (а у Власовых было приличное хозяйство), стал деликатно уклоняться от уже ставшей постоянной сельсоветской писанины. Это, конечно, не нравилось местной власти, поэтому Яков Семёнович, не ведая того сам, оказался в списке "вредителей советской власти".
И когда вышел соответствующий указ, то он, естественно, попал под маховик государственной машины, которая, строя колхозы, раскулачивала середняков, не желающих расставаться со своей коровой или лошадью в пользу общего имущества.
И однажды октябрьской ночью 1939 года к дому священнослужителя подъехал "чёрный воронок" и увёз из родного дома от жены и троих детей Якова Семёновича, как окажется, навсегда. Такая же участь ждала и других служителей церкви.
Молодая жена Елена, будучи беременной четвёртым ребёнком, осталась в почти пустом доме (даже ульи с пчёлами забрали, не говоря о живности) по сути, без средств существования.
Но это было только началом трагедии этой семьи. Сосланный на десять лет (!) в исправительно-трудовой лагерь Хабаровского края Яков Семёнович в очень редких письмах просил жену сшить и выслать телогрейку и другие тёплые вещи и хотя бы немного пшеничных сухарей, так как от лагерной пищи он совсем ослаб и попал в лазарет. Хотя тут же приписывал: "по возможности", слышал, что "почтовый сбор дорого обходится - в 2 руб. 50 коп.". (Цитата из письма).
Непревзойдённая портниха, Елена Абрамовна, конечно, находила возможность сшить душегрейку, рукавицы, связать носки, насушить сухарей и отправить посылочку на край света, но, к сожалению, ни одна из них не дошла до адресата.
Тучи над семьёй арестанта сгущались. Советской власти под сыроварню срочно потребовался дом Власовых, и Елену Абрамовну, теперь уже с четырьмя детьми, выселили из родного жилища, естественно, не предоставив ничего взамен. Сыновья постарше - Николай и Аркадий - пошли по найму: где трудятся, там и кормятся, и ночуют. Подростки не чурались никакой работы: и дрова одиноким женщинам кололи, и коров пасли, и сараи ремонтировали. Мать с малюсеньким (как его ласково называл в письмах отец) Мишенькой приютила сестра мужа. Но мастерица портного дела Елена Абрамовна не сидела без дела, а тоже ходила по домам и предлагала свои услуги. Нередко, особенно если шила пальто, несколько дней жила там, где был заказ. Малыш оставался с родственницей. За работу мать приносила скудный заработок, который, как правило, получала продуктами. Я неслучайно употребила слово "скудный". Сейчас даже представить невозможно, что за пошив зимнего пальто расплачивались ведром мелкой картошки!
Лишённую государством всего и вся семью оно же обложило налогами. Понятно, что выплачивать их (а это были не только деньги, но и яйца, масло, мясо) Е. Власова была не в состоянии, тогда её признают злостной неплательщицей и осудят на три года. Вместе с матерью по этапу пошёл и трёхлетний Миша.
На всю жизнь он запомнил тюремное детство. Дети содержались отдельно от родителей и лишь раз в неделю, в воскресенье, полагалось свидание, потому таким болезненным было расставание (на целую неделю) малышей с матерями. А на утро дети, припав к окошку, разглядывали женщин в одинаковых фуфайках, платках и юбках, строем марширующих на работу на лесоповал. И каждый, узнав свою маму, громко плакал: "Мама, я хочу к тебе". Этот надрывный детский крик не нравился надзирателям, и женщин стали водить другой дорогой.
Отбыв наказание, Елене Абрамовне возвращаться было некуда - своего угла так и не было. Потерялась надежда на то, что из лагеря возвратится муж, потому как писем больше от него не было. Жена делала несколько запросов, на один всё-таки пришёл ответ. Он до сих пор как напоминание о том страшном времени хранится в семье Михаила Яковлевича. Из этого документа следовало, что заключённый Власов Яков Самсонович содержится в Хабаровском железнодорожном лагере 1 отделения второго отдела УЖДС ГУЛАГа НКВД на ДВ. Справка датирована маем 1940 года. Хотя до этого в военкомат приходило сообщение, что, якобы, в 1939 году он умер от "сердечного припадка". Ещё одну похоронку на мужа Елена Абрамовна получит в 1945 году, где будет указано, что Я. С. Власов расстрелян.
Поэтому истинной даты смерти своего отца Михаил Яковлевич до сих пор не знает. Через тех, с кем отбывал срок наказания Яков Самсонович, до семьи дошла весть, что он ещё с одним осуждённым священником в лагере в пасхальный день исполнили пасхальные песнопения, за что ему дали ещё один срок - десять лет, а позже приговорили к расстрелу.
Этот поступок говорит о том, насколько глубоко Я. Власов был верующим человеком, что не отступил от своих убеждений, веры в Бога даже перед страхом смерти.
ПОМЫКАВШИСЬ по чужим людям, так и не приобретя своего угла в Большой Липовице, Елена Абрамовна с тремя сыновьями (дочка умерла от голода), по приглашению сестры мужа Анастасии направилась в Борозду. Собрав небольшой скарб, отправились пешком, по очереди везя на деревянной самодельной коляске Мишутку. Шли целый день (расстояние - километров сорок пять).
Уставшие, поздно вечером они переступили порог родной тёти, которая стала, в прямом смысле слова, их спасительницей, потому что у неё была кормилица-корова и огород. Наварив гостям картошки, хозяйка налила по стакану молока. Привыкший жить впроголодь Мишутка выпил полстакана, а полстакана отставил.
- Ты, почему молоко до конца не выпил? - спросила тётя Настя.
- Это я на завтра оставил, - ответил малыш.
- Глупенький, завтра ещё надоим, пей. У нас теперь коровка своя.
Так и жили у тёти Насти. Мать ходила по ближним деревням - шила, иногда шитьё брала на дом, а тётя Настя была им и за мать, и за отца.
Старшие, окончив школу, разъехались по городам, а младший Михаил решил пойти по стопам отца. Его всегда тянуло к духовной жизни. В Борозде церкви не было, и он с семилетнего возраста вместе с матерью ходил в Воронцовский храм Токарёвского района, что в семи километрах.
Кстати, Абрамовна, так её звали в деревне, была очень верующим человеком. Несмотря на то, что к старости, наверное, от постоянного сидения за швейной машинкой она стала сгорбленной, в воскресенье и в религиозные праздники, опираясь на палочку, шла в церковь. А ещё она никому не отказывала в отпевании усопших. Помню, как она вся в чёрном пришла в наш дом, когда умерла бабушка Таня. На всю жизнь запомнились горящие у гроба свечи и мелодичное, плывшее по всему дому чтение Псалтыря и пение молитв Еленой Абрамовной. Тогда, в детстве, это казалось каким-то особым таинством, и с приходом "читалки" в доме воцарялось что-то божественное, святое.
Выросший в атмосфере богопочитания Михаил после окончания в 1958 году Бороздинской средней школы поступил в Ленинградскую духовную семинарию. Правда, служить в церкви ему не пришлось, ввиду того, что батюшка должен быть женатым. На тот момент трудно было подыскать себе жену по нраву, да к тому же с Михаилом вместе жили уже старенькие мама и тётя Настя, которых он никак не мог оставить.
Поэтому пришлось ему избрать другую профессию. Так как он всегда мечтал быть полезным и нужным людям, то предпочтение отдал медицине. Окончив Тамбовское медицинское училище, сначала работал фельдшером в Карианской участковой больнице, затем - в Бороздинском ФАПе. Хотя Михаил Яковлевич не был посвящён в сан священника, в душе всегда оставался и остаётся верующим человеком.
- Вот Мишутка у нас будет священником, - улыбаясь и крепко прижимая к груди черноглазого трёхлетнего внучка, - говорит Михаил Яковлевич, - он уже и молитвы знает.
Пути каждого из нас неисповедимы. Никто не знает, как сложится жизнь, все мы достойны Царствия Божьего, и войти в него каждый сможет своим путём. Послужить Господу можно и на другом поприще, но то, что отец, дедушка Власовых отдал жизнь за веру во Христа, говорит о силе духа, высокой нравственности рода сего. Он с достоинством вынес все мучения и скорби, веря, что "кто бегает от скорбей, тот бегает от спасения" (Иоанн Златоуст).
24 сентября 1989 года прокурором Тамбовской области Яков Самсонович Власов был реабилитирован. А о тех, кто выносил суровые приговоры и расстреливал безвинных людей, хочется сказать: "Не ведали, что творили".