Палящее солнце Афгана

На срочную службу они были призваны в апреле 1981-го и поначалу попали в учебку в узбекский город Карши. Через два месяца им объявили о включении их в ограниченный контингент и направлении в Афганистан. Неожиданностью это не стало — афганская война длилась второй год, и конца её пока не предвиделось. Так три рядовых, три лысогорца — водители Николай Колодин, Василий Скворцов и Юрий Леонов оказались в далёком афганском городе Кандагар.

Там было немало тамбовских ребят, которые делили и песчаные бури, и душманские засады, подрывы и нападения. Они старались держаться вместе: Валера Черемисин из Беломестной Криуши, Андрей Рудяк из посёлка совхоза "Комсомолец", Саша Попов и Слава Шендяпин из Бокино, Валера Четырин из Малиновки. Их роте доверили важное дело — перевозку авиационного горючего из Шенданта в Кандагар. МАЗы и КРАЗы натужно ревели, преодолевая перевалы в 500 километров. Машины не трогали, когда они шли порожняком, но ребята не помнят случая, чтобы душманы не напали, когда колонна возвращалась гружёной, и у каждого за спиной было по 15 с лишним тонн опасного горючего.
Самым коварным местом была "зелёнка". Казалось бы, какие-то 500 метров зелёных насаждений по обе стороны от дороги. Но именно в этом проклятом месте они теряли друзей, получали раны и страшные увечья. Приказ гласил: во что бы то ни стало доставить горючее, по возможности не вступая в бой. В них стреляли из пулемётов, били в цистерны, но снова и снова рота проходила этот смертельный маршрут, доставляя в часть новые тонны топлива. "Зелёнку" нужно было проскочить любой ценой. Остановиться — значит, запереть на узкой дороге колонну, подставить под удар своих же ребят.

В полосе сплошного огня

В тот самый день, 26 сентября 1981 года, колонна наливников подъезжала к опасной "зелёнке". Впереди шёл КРАЗ Коли Колодина, следом — МАЗ Юры Леонова. Шли с грузом, сердце сжималось от ожидания залпов и грохота, который вскоре заполнил всё вокруг. В считанные секунды дорога оказалась в полосе сплошного огня. Николай почувствовал сильный удар за спиной, цистерна была пробита насквозь и горела. Струя горящего топлива под огромным давлением вырывалась из простреленной, объятой пламенем цистерны. Загорелась кабина, нестерпимо жгло где-то по спине. Парень давил на газ, а в голове чаще пульса стучала одна только мысль: "Дотянуть до разрыва в зарослях! Увезти машину! Уйти! Иначе станет вся колонна!"
Мысли о том, что может взорваться он сам, его бензовоз, у рядового не было. Он изучил дорогу, знал, до какого места надо дотянуть. Вот и спасительный разрыв в "зелёнке". Круто выворачивая влево, Николай направил многотонную горящую машину в кювет. Схватив автомат, сам рванул из уже объятой огнём кабины. Прыгнул, успев подумать, что удалось-таки убрать машину с дороги…
Эту мысль прервала невыносимая боль: прыгая из кабины, парень попал под струю огня и горючки, превратившись в живой факел. Сознания не терял, пытаясь всячески сбить с себя пламя. Плохо помнит, как резко затормозил, вылетев из сплошного огня МАЗ, как друг-однополчанин Серёга Жуков затащил его в свою кабину. Снова рванули вперёд. Уже перед Кандагаром на Николая начала наваливаться такая всепоглощающая лавина боли, что он уже не мог сопротивляться этому чувству и потерял сознание.

Шли бензовозы, натужно хрипя,
Перевал за перевалом покоряя.
Вы верность долгу преданно храня,
Упрямо шли вперёд, друзей в боях теряя.

Вердикт врачей был суровым и, казалось, обжалованию не подлежал: семьдесят процентов кожи поражено, люди с такими ожогами не выживают. Но он выжил! И доказал своей волей и твёрдостью, что из самого страшного правила есть исключения. И только боль, неумолимая боль искалеченного тела стала постоянной спутницей его жизни на ближайшие полгода.

Единственная Надежда

Тот бой Колодин никогда не забудет. Юрий Леонов видел, как подбили бензовоз Николая, потом загорелась и его простреленная машина. И тоже билась одна только мысль в голове — увести горящую бочку с трассы. Дотянув до спасительной просеки, он выпрыгнул из кабины. Вскочил тут же на подножку притормозившего МАЗа и вырвался благодаря товарищам из этого свинцово-кровавого кошмара.

На следующий день пришедшего в сознание Николая провожали в ташкентский госпиталь. До сих пор помнит Колодин широко раскрытые глаза Юрки Леонова, который всматривался с ужасом, тоской и слезами в изменившееся до неузнаваемости лицо друга.

А в это время в далёком от Кандагара тамбовском селе Лысые Горы Николая ждала любимая — Надежда. Именно Надя дала ему силы поверить в себя, преодолеть тоску и отчаяние, выжить и вернуться к нормальной человеческой жизни — вселила в него надежду.

Николая самолётом вывезли в Ленинград, в Военно-медицинскую Академию имени Кирова. Он уверен, что только благодаря сотрудникам отделения термических поражений ему удалось остаться в живых, справиться с таким тяжёлым ранением. Всю жизнь он будет благодарен генерал-майору медицинской службы профессору Вихреву, полковнику Левадному, медсестрам и нянечкам своего отделения.

Колодин перенёс тринадцать сложных операций. Каждый осмотр, перевязка доставляли ему сильную боль. Но рядом была его Надежда. Не жена ещё — просто та, которая любит и ждёт. Даже мать как-то проговорилась, как с Колей трудно. А Надежда терпела и ни на что не жаловалась. Через полгода она увезла его домой, а в 1982 году они поженились.

ДрузьЯ-однополЧане

Николай уехал, а его товарищи продолжали нести нелёгкую и опасную службу. Однажды "духи" решили расправиться для начала с водителями и прицельно били именно в них. Василий Скворцов почувствовал удар в голову — пуля прошла по касательной, всю правую щеку, висок и шею залила кровь. Зажав рану одной рукой, другой он продолжал вести машину.
Вторую рану Скворцов получил в апреле 1983 года. Пуля снайпера прошила спинку его сиденья и уже на излёте ударила в спину. К счастью, обошлось и на этот раз. "А помирать нам рановато! Ждут и нас ещё дома дела!" Василия действительно ждали — родители, близкие… Два, казалось бы, бесконечных года ждала парня любимая девушка Валентина.
Подруги дождались своих ребят, до сих пор они вместе. Не часто встретишь поживших, повидавших жизнь мужчин, которые с таким трепетом и любовью отзываются о своих жёнах. Своей привязанности к ним мужья не скрывают. Знают, что их женщины — самые лучшие.
Как вашей юности
коснулась та война,
Вам не забыть,
о том напомнят раны.
Хлебнувши лиха
той войны сполна,
Не оттого ль седеть
вы стали рано?

Война страшна.
А дома..?

Война закалила этих парней, научила их держать удар, откуда бы он не исходил, и всё же порой не хватало сил терпеть бездушие и безразличие к себе власть предержащих.

Николай Колодин вернулся домой инвалидом 1-й группы с официальным заключением, что не может обходиться без посторонней помощи. Чтобы оформить пенсию по инвалидности, нужно было ехать в Тамбов, на ВТЭК, тогда он к этому был физически не способен. Медики ВТЭК листали стопки записей своих ленинградских коллег и разводили руками: "Заочно, без явки пациента, можем дать только 2-ю группу". И дали. А то, что израненный на войне и прикованный к кровати 19-летний парень всего и живёт-то в 17 (!) километрах от города и, наверное, в порядке исключения можно было бы не требовать его визита к врачам, а приехать к нему домой, — этого в расчёт почему-то не взяли.

Уже через два года Николай выхлопочет себе 3-ю рабочую группу и пойдёт трудиться. Не имел он привычки сидеть у кого-то на шее, будь то семья или государство.

Долгое время кавалер ордена "Красной Звезды" добивался от чиновников Октябрьского райисполкома Тамбова постановки на очередь для получения жилья. В очередной раз от него потребовали справку — "что он действительно воевал в Афганистане". Задыхаясь от обиды и боли, он пытался показать им документы о полученном в Афгане ранении, копию Указа о награждении его боевым орденом… Чиновник был непреклонен: справку из военкомата — и всё! Только личное вмешательство райвоенкома Ермакова заставило чиновников Октябрьского РИКа сменить гнев на милость.

На очередь поставили. Но, о чём ему стало известно только через полгода, — в очередь на улучшение жилищных условий! Какое улучшение? Что улучшать, если он с женой и ребёнком живёт на съёмной квартире?! И вновь хождения по мукам — бесконечным коридорам, кабинетам.
Примерно в то же время Василий Скворцов, рабочий "Тамбовполимермаша", решил узнать в профкоме завода о постановке на очередь. Узнал. И в результате пошёл на стройку, где и заработал, несмотря на ранения, собственное жильё.

В памяти навсегда

Жизнь постепенно налаживалась. Точнее, они сами как могли налаживали её. Последний удар в спину не от жестоких душманов в далёком Афганистане, а прямо здесь, на родной земле, от своих Николай Колодин получил в середине 1990-х, когда сын-школьник показал ему купленный недавно школьный дневник. На последней странице значились даты войн, которые вела когда-либо Россия. Колодин прочёл: "1980 — 1989 гг. — позорная война в Афганистане". Так и было написано — позорная.
К горлу подкатил комок, он долго не мог объяснить сыну, почему войну, на которой он и его друзья с честью выполняли свой воинский долг, проливали кровь, названа позорной. Кем и в угоду кому написано такое? Явно не человеком, который любит своё Отечество...

Идут годы. У афганцев появляются внуки. Каждый год бывшие воины-интернационалисты обязательно собираются вместе, вспоминают друзей, свою молодость. Когда-то судьба выбрала их, заставила доказать, что они — настоящие мужчины, истинные воины. Что ж, можно лишь констатировать — доказано вполне! А война в Афганистане теперь уже — история…

Вы цену дружбы поняли тогда,
Когда плечо друзей — надёжней нет опоры.
И в вашей памяти остались навсегда
Песок и солнце, и в снегу кровавом горы.


За самоотверженность и мужество при исполнении интернационального долга в Республике Афганистан Николай Колодин награждён орденом "Красной Звезды", у его друзей Василия Скворцова и Юрия Леонова тоже ценные солдатские награды — медали "За отвагу".

фото www.yastalker.com