Евдокия Григорьевна Потапова, урождённая Попова, очень скромный человек. И рассказывать лично о себе не любит. Зато в памяти бережно хранит то, что запомнила из рассказов дедушки и родителей, что пережито семьёй.
Тягот и горя, как и многие семьи в России, предки её претерпели много. Войны, лишавшие кормильцев, неурожайные годы, засухи, за которыми по пятам шли голод, болезни, нищета, и бесконечная череда потерь родных и близких людей.
– Память дана нам, – убеждена Евдокия Григорьевна, – чтобы оставаться людьми. Она, как корни. Только имея глубокие корни, можно вырасти достойными сыновьями и дочерьми своего Отечества. Нельзя становиться иванами, родства не помнящими, нельзя терять корни.
Вот чудом сохранившиеся фотографии: её дедушка (мамин отец) Спиридон Иванович Болгов - погиб в Гражданскую войну; второй дедушка (папин отец) Данила Алексеевич Попов – участник трёх войн; отец – Григорий Данилович Попов – участник финской, Великой Отечественной и японской войн. Для него в победном 45-м война не закончилась. Часть, в которой он служил, была переброшена на Дальний Восток на войну с Японией. Отец был награждён медалями «За победу над Германией», «За победу над Японией», медалью «За оборону Кавказа». Помнит она рассказы отца о том, как немцы бомбили город Грозный, нефтяные скважины. Глядя на эту медаль, отец плакал, вспоминая своих друзей, которых очень много потерял именно здесь. После Дальнего Востока он опять попал на Кавказ в составе дивизии по ликвидации бандитизма. Домой к жене и детям вернулся только в 1946 году.
Военное детство
Родилась Евдокия в 1933 году в Мечётке Бобровского района Воронежской области. До войны оставалось 8 лет. Но цепкая детская память хранит в своих глубинах много тревожных моментов и запечатлённых картин. Вот проводы отца на фронт на рассвете, буквально в первые дни после объявления о начале войны. А вот хотели повидаться с ним в Лисках на вокзале перед отправкой эшелона: попали под бомбёжку (немцы бомбили мост через Дон - солнца не видно), отца не застали, часть уже отправили. Спасались от бомб, подлезали под вагоны, домой добирались на перекладных. А когда пересекали лес, окрик «Стой, стрелять буду!» напугал её, маленькую, так, что от испуга пришлось лечиться потом не один месяц.
В 42-м году, из-за близости фронта, население с левого берега Битюга, где было расположено её село, решено было эвакуировать. Только в 43-м дети (две сестры) с матерью смогли вернуться домой к дедушке Даниле, который не эвакуировался и, рискуя жизнью, остался в отчем доме.
Помнит голодный и холодный февраль 43-го. После Сталинградской битвы через село шли пленные вражеской армии – холодные и голодные. Мать, чтобы прокормить семью, отправилась на Дон добывать зерно с затонувших барж. Дедушка ушёл её встречать. Дверь у детей была не закрыта. В неё и вошли трое пленных, по цвету шинелей на них (их уже изучили) 10-летняя Евдокия поняла: морской волны – итальянец, цвета хаки – мадьяр, мышиного цвета – немец. Немец ткнул на стене в фотографию деда Спиридона в папахе и при амуниции: «Вождь?», а итальянец погладил девочку по голове и сказал на ломаном русском, что дома сестрёнка такая же осталась. Добрая русская девочка, сжалившись, вытащила из печки лепёшки, которые они пекли из гнилой муки, и всё отдала пленным. Итальянец пытался отблагодарить её, протянув колечко, но Евдокии не разрешали ни у кого ничего брать. Отогрелись и ушли. А когда вернулись свои, кушать было нечего.
Жили в голоде, холоде и постоянном страхе, так как всё время то здесь, то там слышались взрывы бомб. Дед научил её определять, в какой стороне бомбят, прижавшись ухом к земле. Всё пережито. Но главное, что в 46-м послевоенном голодном и засушливом году вернулся, наконец, отец.
Мирная жизнь
В 50-м умерла мама, Евдокии тогда ещё и 17 лет не исполнилось. И хотя помогать и поддерживать её особо было некому, смогла получить образование, вышла замуж. С её королевской статью и ангельской красотой ухажёров всегда хватало. Но отец очень строго держал своих дочерей. Сердце же своё Евдокия отдала военному лётчику Виктору Потапову, который оказался родом из Тамбова, куда они впоследствии и переехали. А тогда, в 1954 году, они с мужем уехали к месту его службы в Оренбург, где и служили до 60-х годов. Потом началось для них тревожное время, когда Хрущёв со своей идеей создания исключительно одних ракет чуть было не ликвидировал авиацию. Тогда-то и пришлось переехать на родину мужа в Тамбов. Так и начался для Евдокии тамбовский период жизни.
Двоих сыновей воспитали Потаповы. Династия людей, которые выбрали профессию – Родину защищать, продолжилась: оба сына Евдокии Григорьевны и Виктора Ивановича Анатолий и Юрий стали офицерами Советской армии. Учились в 24-й школе. Учились хорошо, но что более всего стремилась привить своим детям Евдокия Григорьевна, так это любовь к Родине. Кому-то это покажется пафосным. А зря.
На первый взгляд, эта любовь давала ростки в детях незаметно, как бы сама собой, и только потом они поняли и оценили мамину роль в своём воспитании. Евдокия Григорьевна рассказывала им о жизненных подвигах дедов и прадедов, беседовала о прочитанном, стремилась подбирать им такие книги для чтения, которые рассказывали бы о мужестве и стойкости людей, о героизме, который совершался не ради славы и орденов, а ради любви к людям, отчему дому, к своей малой и большой Родине. Начинала с самого, казалось бы, простого.
– Идём, например, по нашей улице, которая носит имя лётчика Героя Советского Союза Владимира Михайлова, – говорит Евдокия Григорьевна, – я как бы невзначай расскажу о нём. Дети, ещё учась в школе, знали о подвигах многих своих знаменитых земляков. Заговорят в школе о подвигах Зои Космодемьянской или Тамары Дерунец, а мы дополнительную литературу найдём, узнаем больше о их жизни. Поэтому когда кто-нибудь из сыновей выступал перед классом по теме, учителя даже спрашивали: «И откуда вы всё это знаете?», на что они отвечали: «Это мама дала нам почитать».
Что посеешь, то и пожнёшь
Само по себе хорошее не родится, его, как правило, взращивают. Вот и Евдокия Григорьевна видела свою задачу в том, чтобы непременно посеять добрые семена. Прошло время, дети выросли, и за их гражданскую позицию мама может быть спокойна, да и на службе их всегда ценили. Старший Анатолий окончил Харьковское высшее военное командное инженерное училище ракетных войск имени Маршала Советского Союза Н. И. Крылова, затем Московскую военную академию, отслужил, как надо, сейчас на пенсии, живёт в Москве. Младший Юрий всегда был поэтом в душе, писал стихи, окончил Тамбовский пединститут, но продолжил династию военных. Сейчас живёт в Тамбове, и тоже уже на пенсии.
Сама Евдокия Григорьевна в разговоре стремится «оставаться в тени», не любит о себе рассказывать.
– А что рассказывать, – говорит собеседница, – почти всю жизнь работала по полученной специальности технолога хлебопечения. Место работы – 1-й хлебозавод (бывший хлебокомбинат), что на Октябрьской улице, три реконструкции пережила, по 15 тонн хлеба за смену выдавали, была секретарём парторганизации. Но самое важное – я очень любила свою работу технолога, а ещё поэзию. До сих пор перечитываю стихи многих любимых поэтов.
Становится понятной любовь к поэзии её младшего сына Юрия. Выросшие достойными дети не посрамили память своих предков. И не понять тем, кто считает патриотические чувства только пафосом, откуда берутся в душе человека такие вот стихи, принадлежащие одному из её сыновей, младшему, Юрию Потапову:
Моё детство прошло не в военные годы,
И не надо такое мне ставить в упрёк.
Но и в мирное время я вижу невзгоды,
Человеческих пошлостей горький порок.
Может, легче в войну разобраться вам было,
Где подлец, а где трус, а где верный солдат.
Только нынче всё сгладилось, всё уложилось, –
Так уложены вещи на полках – все в ряд.
И, наверно, спокойными стали мы рано,
Забывать нам не надо ничто и нигде:
Ни победы, ни беды, ни боли, ни раны,
Видеть светлую жизнь, что добыта в труде.
Тот, кто боль перенёс, дорога тому радость,
И пора уже нам различать, наконец,
Где под маской благой укрывается гадость,
За «широкой спиной» добродушных сердец.
И пока не исчезли из жизни невзгоды,
На листах – вновь стихи, как в руках – автомат.
Да, живу и родился я в мирные годы,
Но в душе я, наверно, такой же солдат.
Фото из семейного архива Потаповых
