Центр!.. Центр!.. Я - "Север"!

УТРЕННЮЮ тишину в чистенькой опрятной комнатке в одном из домов военного городка нарушает лишь поскрипывание вращающегося маятника в больших настенных часах. Хозяйка, несмотря на свой почтенный возраст - в феврале ей исполнилось восемьдесят девять лет - собственноручно заправляет кровать. Потому что " по-её", как она выражается, всё равно никто не сделает. Генриетта Владимировна, помощница по хозяйству, давно уже привыкла к этому и стоит в сторонке, смиренно опустив руки.
Любовь к идеальному порядку, дотошная аккуратность и настоятельная потребность тщательно следить за собой - это у Марии Петровны в крови. Закреплению этих черт характера способствовала и долгая, на протяжении сорока пяти лет, педагогическая деятельность, и воинская служба. Хотя, был в этой службе достаточно долгий (около двух лет) промежуток времени, когда не то что о внешности, а об элементарной гигиене думать не приходилось.
Шла война. Молоденькая учительница Мария Петровна Пудовкина, за плечами которой был педтехникум, преподавала в Селезнёвской школе. Мысли о том, что она непременно должна быть там, где сражаются с врагом, что её святой долг - внести свою лепту в общее дело, не покидали её. Тайком от родителей она закончила шестимесячные курсы в Котовске, на которых готовили молодёжь к диверсионной работе для дальнейшего забрасывания в тыл врага - в партизанские отряды, а также в составе разведывательных и диверсионных группы. Именно здесь Маруся освоила принцип действия портативной радиостанции и все премудрости радиодела, овладела работой на ключе, шифрованием и расшифровыванием радиограмм, научилась изготавливать самодельные взрывные устройства. С этого момента началась её жизнь под грифом "Секретно". Не удивительно, что на расспросы родителей о командировке она что-то невнятно объясняла о какой-то комсомольской учёбе.
Поэтому, когда 5 марта 1942 года Марию телеграммой вызвали в обком комсомола, всё выглядело довольно логично. Родителям было невдомёк, что их хрупкая, маленькая девочка, прилежная, и такая домашняя, Маруся уходит добровольцем на войну. Тем более, что даже отца не брали на фронт - на него, как на начальника железнодорожного состава, распространялась бронь. А девушка молчком, никому ни словечка не сказав, ушла из дома и была направлена в Елец, где приступила к практическим занятиям - прыжкам с парашютом.
В июле сорок второго года разведгруппу из трёх девушек, в числе которых была и Мария Пудовкина, а по легенде и выданным командованием документам - Соколова, должны были забросить в один из районов Курской области. А вместо этого десантировали в Воронежскую. Причём, из-за сердечного приступа, случившегося у одной из девчонок перед прыжком, должно быть с перепугу, пришлось работать на местности вдвоём с Шурой Степановой.
Прыгать нужно было с крыла самолёта.
- Страха не было, - вспоминает Мария Петровна. - Сейчас я сама удивляюсь, почему тогда, в двадцать лет, я ничего не боялась. Просто мне говорили - а я, не задумываясь, делала. Хорошо помню, как лётчик учил меня: "Прыгай легко, как будто в воду ныряешь. Иначе, если крыло заденешь - можно покалечиться или погибнуть."
В тыл к немцам попали без компаса, карт и запасов еды, которые остались у третьего члена группы. Двое суток, боясь высунуться, пролежали в зарослях бурьяна. Вокруг сновали немецкие и мадьярские солдаты. Когда всё стихло, направились пешком в Курск, где Марию ждала радиостанция, которая называлась "Север". Точно также звучал и Марусин позывной. Вообще-то говоря, он часто менялся в связи со сменой дислокации. Но позывной "Север" употреблялся чаще других.
Когда спустя два года, уже в 1944 году, оборванные и завшивевшие девчонки, перейдя линию фронта, вышли к своим, Маруся весила всего тридцать семь килограммов. Поначалу их посадили в подвал и изводили бесконечными допросами: "Кто? Откуда? Зачем?", пока, наконец, не разобрались что к чему.
- Потом за нами приехал капитан, до сих пор помню его фамилию - Ионов, - продолжает свой рассказ бывшая разведчица. - Нас повезли на специальный пункт, чтобы мы отмылись, отдохнули, поправили здоровье и отъелись. Там мы жили, как в раю - спали на белых постелях, ели сахар и масло. Только после полутора месяцев такой райской жизни нас должны были направить на новое задание. Но мне повезло - к тому времени вышел указ Сталина о срочном отзыве с фронта и возвращении в образование сельских учителей.
Родители, не получившие за всё это время ни единой весточки, уже не чаяли увидеть меня живой. Так что встреча получилась очень волнующей, мама рыдала в голос.
В чистенькой опрятной комнатке в верхнем ящике комода хранятся реликвии: Орден Отечественной войны, медаль Жукова и юбилейные медали в пластмассовой шкатулке. Здесь же - подарочный том "Вернулись с Победой" и письма от боевой подруги Шуры, которая до сих пор находит в себе силы обрабатывать огород в сорок соток. На плечиках в шкафу ждёт своего часа новенький нарядный костюм. В нём Мария Петровна, прикрепив на грудь боевые награды, пойдёт на митинг девятого мая.
Сохранив до преклонных лет ясный, незамутнённый разум, она живёт активной и очень осмысленной жизнью. Лишь недавно из-за сильно подсевшего зрения перестала вести ежедневные дневниковые записи.
- Мне везёт, что я так долго живу, - любит повторять Мария Петровна.
А ещё по старой учительской привычке она никак не может отказать себе в чтении и часто читает тайком, несмотря на запреты врачей и бдительность Генриетты Владимировны. Она безумно любит своего сына Юрия, который работает судьёй в Знаменском районном суде, и всегда с нетерпением ждёт его приезда.
Шестьдесят шесть лет прошло с того дня, как закончилась война, но по ночам она до сих пор воюет. То ей снится, что она разбрасывает на дереве антенну, а то явственно слышатся отбиваемые ключом тире и точки, складывающиеся в слова: "Центр!.. Центр!.. Я - Север. Примите радиограмму…"