Крещение, или Богоявление, празднуется Православной Церковью 19 января по новому стилю. Накануне праздника, 18 января, установлен строгий пост.
Праздник Крещения Господня - один из самых древних праздников христианской Церкви. Его установление относится еще ко временам апостолов. Древнее название праздника - «Епифания» - явление, или «Теофания» - Богоявление, также его называли «праздник Светов», «Святые Светы» или просто «Светы». Ибо Бог приходит в мир в этот день, чтобы явить миру Свет Неприступный.
Все четыре Евангелия свидетельствуют об этом.
«И было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас был с небес: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мк. 1,9-11).
Слово «крещаю», «крещу» в переводе с греческого означает «погружаю в воду». Нельзя понять смысла и важности крещения, не уяснив прежде символического и реального значения воды в Ветхом Завете. Вода - начало жизни. Именно из воды, оплодотворенной животворящим Духом, произойдут все живые существа. Где нет воды - там пустыня. Но вода же может и разрушать, и уничтожать - как водою великого потопа Бог залил грехи и разрушил зло человеческое.
В память того, что Спаситель Своим Крещением освятил воду, бывает водосвятие; накануне праздника вода освящается в храмах, в самый же праздник Богоявления - в реках или других местах, где берут воду. Крестным ходом на Иордан называется шествие для освящения природных водоемов.
Крещение Иоанново было символическим и означало, что, как тело омывается и очищается водою, так и душа человека, кающегося и уверовавшего в Спасителя, будет очищена от всех грехов Христом. Сам Иоанн восклицал: «Идет за мною Сильнейший меня, у Которого я не достоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым» (Мк. 1, 7-8).
И вот к нему приходит Иисус из Назарета. Иоанн, считая себя недостойным крестить Иисуса, стал удерживать Его, говоря: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?». Но Иисус сказал ему в ответ: «Оставь теперь; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3, 14-15).
После Крещения Христа крещение для людей уже не просто символ очищения. Здесь Иисус явил Себя миру как Христос, Сын Божий. «Я видел, я свидетельствую: Он - Избранник Божий», - подтверждает Иоанн Креститель. («Мессия» по-еврейски - то же, что по-гречески «Христос», то есть «Помазанник Божий»). Богоявление открыло нам великую Божественную тайну Святой Троицы. Теперь каждый окрещающийся приобщается этой тайне, по словам Христа к Своим ученикам, «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28, 19).
(Отрывок из романа И. Шмелева «Лето Господне»)
Роман «Лето Господне» по праву можно назвать одной из вершин позднего творчества Ивана Сергеевича Шмелева (1873 - 1950). Страница за страницей читателю открывается удивительный мир простого русского человека, вся жизнь которого проникнута духом Христовым, освящена Святой Церковью, согрета теплой, по-детски простой и глубокой верой.
«Лето Господне» (1927 - 1948) является самым известным произведением автора. Обращаясь к годам детства, Шмелев запечатлевает в романе мировосприятие ребенка, принявшего в свое сердце Бога. В «Лете Господнем» чрезвычайно полно и глубоко воссоздан церковно-религиозный пласт народной жизни. Смысл и красота православных праздников, обрядов, обычаев, остающихся неизменными из века в век, раскрыт настолько ярко и талантливо, что это произведение стало подлинной энциклопедией жизни русского православного человека.
Я сколупываю со стекол льдинки. Все запушило инеем. Бревна сараев и амбара совсем седые. Вбитые костыли и гвозди, петли творил и скобы, кажется мне, из снега. Бельевые веревки запушились, и все-то ярко - и снежная ветка на скворешне, и даже паутинка в дыре сарая - будто из снежных ниток.
Невысокое солнце светит на лесенку амбара, по которой взбегают плотники. Вытаскивают «ердань» - балясины и шатер с крестами - и валят в сани, чтобы везти на Москву-реку. Все в толстых полушубках, прыгают в валенках, шлепают рукавицами с мороза, сдирают с усов сосульки. И через стекла слышно, как хлопают гулко доски, скрипит снежок…
…Впервые везут меня на ердань, смотреть. Потеплело, морозу только пятнадцать градусов. Мы с отцом едем на беговых, наши - на выездных санях. С Каменного моста видно на снегу черную толпу, против Тайницкой Башни. Отец спрашивает: «Хороша ердань наша?». Очень хороша. На расчищенном синеватом льду стоит на четырех столбиках, обвитых елкой, серебряная беседка под золотым крестом. Под ней - прорубленная во льду ердань. Отец сводит меня на лед и ставит на ледяную глыбу, чтобы получше видеть. Из-под Кремлевской стены, розовато-седой с морозу, несут иконы, кресты, хоругви, и выходят серебряные священники, много-много. В солнышке все блестит - и ризы, и иконы, и золотые куличики архиереев - митры. Долго выходят из-под Кремля священники светлой лентой и голубые певчие. Валит за ними по сугробам великая черная толпа, поют молитвы, гудят из Кремля колокола. Не видно, что у ердани, только доносится пение да выкрик протодиакона. Говорят: «Погружают крест!». Слышу знакомое «Во Иорда-а-не... крещающуся Тебе, Господи-и...», и вдруг грохает из пушки. Отец кричит: «Пушки, гляди, палят!» и указывает на башню. Прыгают из зубцов черные клубы дыма, и из них молнии... и - ба-бах!..
И радостно, и страшно. Крестный ход уходит назад под стены. Стреляют долго.
Отец подводит меня к избушке, из которой идет дымок: это теплушка наша, совсем около ердани. И я вижу такое странное... бегут голые по соломке!
Узнаю Горкина с простынкой, Федю-бараночника, потом Павел Ермолаич, огородник, хромой старичок какой-то и еще незнакомые... Отец тащит меня к ердани. Горкин, худой и желтый, как мученик, ребрышки все видать, прыгает со ступеньки в прорубь, выскакивает и окунается, и опять... а за ним еще, с уханьем. Антон Кудрявый подбегает с лоскутным одеялом, другие плотники тащат Горкина из воды, Антон накрывает его одеялом и рысью несет в теплушку, как куколку. «Окрестился, - весело говорит отец. - Трите его суконкой, да покрепче!»…
