Запас прочности и оптимизма

Хорошо помню предвоенные годы, начало войны (я 1927 года рождения). Жил я в то время в одном из сел Каменец-Подольской (ныне Хмельницкой) области, ее территория была в то время западной приграничной полосой старой границы 1939 года.

Войну, как и все, я встретил как страшную беду для людей. Каждый день менялась обстановка. То появлялись отдельные группы наших бойцов, которые отбивались от фашистов. То наши передовые отряды изгоняли фашистов с занятой ими территории.

На моих глазах это происходило неоднократно. Наше село примыкало к проходящей неподалеку государственной шоссейной дороге Львов - Хмельницкий - Киев, войска - и отступающие, и наступающие - двигались по ней, держа связь со своими флангами. Мирному населению приходилось туго, оно находилось под шквальным огнем боев. Все горячо переживали за наши войска, проклинали немецких захватчиков.

На всех дорогах в сторону востока вскоре начали передвигаться тысячи беженцев. Шли также колонны колхозной техники, большие стада животных, можно было слышать плач детей, причитания взрослых. Горько и страшно было смотреть на эти вереницы беды. Фашистская авиация в первую неделю войны полностью разбомбила элеватор с зерном на станции Дунаевцы. А в городе с тем же названием - ткацкую фабрику союзного значения того времени, которая выпускала сукно для пошива одежды для нашей армии. Бомбили фашисты методично, в одно и то же время - с семи часов вечера и допоздна.

В этот период на всю жизнь запомнилась мне встреча с первыми непрошеными "строителями нового порядка" - фашистами. Это произошло спустя месяц после бесконечных кратковременных жестоких боев отдельных наших отрядов бывших пограничных застав с хорошо вооруженными частями фашистских войск.

Утром в июле сорок первого я услышал автоматные выстрелы в середине села. Побежал к своему другу, переговорили и решили побежать навстречу выстрелам. У здания сельсовета и магазина увидели пять человек на верховых лошадях. Это были немцы. Они, заметив нас, крикнули: "Ком, ком!". И направили на нас автоматы. Кроме нас, народу собралось около двадцати человек. Это были те, кто оказался в этот час вблизи сельсовета.

Немцы глядели на нас с издевательскими улыбками: мол, смотрите, какие мы есть, сильные и непобедимые. Те минуты показались мне вечностью. Один из немцев, отъехав в сторону, поднял автомат и стал стрелять по арке пятиметровой высоты, где висел портрет Сталина, потом повернул оружие в сторону входной двери сельсовета - и по портрету Ворошилова. Вернулся на свое место довольный.

Настала гробовая тишина. Сельчане крепче стиснули зубы, в их душах всколыхнулась злость за оскорбление, вскипела ненависть. Но что можно было сделать против вооруженных до зубов фашистов? После длительной паузы один из фашистов на ломаном русском языке произнес: "Мы немцы, мы любим новый порядок, все должны подчиняться нашим законам. Кто не будет - будем убивать".

С этого дня для жителей нашего оккупированного села настали кошмарные дни. Мы с мамой, как семья коммуниста, бывшего председателя сельсовета (хотя без отца я остался еще в 1933 году), попали в списки неблагонадежных. Как мы помним из истории, немцы ставили перед собой задачу истребить всю нацию евреев, цыган, а также коммунистов и их сторонников. Не церемонились фашисты и с военнопленными, которые не хотели быть на их стороне. Немцам неугодны были многие.

С первых дней оккупации незваные “гости” с помощью полицаев, всякого рода предателей начали отлов (по-другому не скажешь) жителей местных сел для отправки в Германию. Делали это методически, налетами, сгоняли людей в так называемые отстойники, огражденные колючей проволокой. Наберут полный отстойник - и в товарные вагоны, как скот, на запад.

Чтобы не попасть туда, мы, жители села, помогали друг другу. Сообщали по цепочке, от одной хаты до другой, когда будет отлов, когда надо сорвать сдачу зерна, овощей, скота на мясо, имущества для отправки в Германию. Вспоминаю своих товарищей по этой работе, это были Петро Маевский, Дмитро Чорный, Пальчинский, Афанасий Щадыло и другие. Все они после освобождения нашей оккупированной территории отважно воевали на фронтах Великой Отечественной войны, получали награды, некоторые, к сожалению, погибли, сложили головы на полях жесточайших сражений.

Люди того времени всегда были добрыми, отзывчивыми друг к другу. Правду говорят: несчастье и горе всегда сплачивают народ. Уже после войны мне рассказали, что один из жителей нашего села во время оккупации прятал в подземелье целую еврейскую семью, спасая ее от расправы фашистов.

Можно себе только представить, какую огромную глыбу опасности он держал над своей головой и головами членов своей семьи. Потому что фашисты ясно дали понять: всех, кто будет укрывать подобных лиц, ждет расстрел без суда и следствия. А ведь человек, спасший еврейскую семью, был простой колхозник, возил в довоенное время на лошади колхозное молоко на районный молокозавод.

В июле 1943 года наша армия стала теснить немцев на запад по всем фронтам. У них теперь стал другой настрой. Меньше стали слышны наигрыши на губных гармошках. Но коварства меньше не становилось. Они могли среди бела дня хватать людей за шиворот, бросать в машины и отправлять в отстойники. Били, невзирая на возраст, чем попало. Главным образом резиновой дубинкой и прикладом оружия в затылок.

Зима сорок третьего года была снежной. А поскольку рядом пролегала шоссейная дорога, по которой фашистская техника направлялась на восток, немцам требовалась рабочая сила, чтобы ее расчищать. Естественно, селяне на эти работы не стремились, саботировали. Многие за это жестоко расплачивались. Кого успевали отловить, привозили на место работы и били по-страшному, запугивая всех остальных.

В это время немцы все чаще стали делать облавы на молодежь, им помогали полицаи. Вся молодежь укрывалась - где кто мог. Очередная облава меня удачно миновала, но в то же время я подвергался риску. В один из вечеров, когда стало темнеть, я с товарищем огородами и дворами подошел к своему дому за продуктами. Убедившись, что никого поблизости нет, вошли в хату. Не прошло и десяти минут, когда маме потребовалось выйти в сарай. Она вышла и обомлела: по улице, в направлении нашего дома двигались два полицая и немец.

В считанные секунды мама заскочила в дом и сообщила новость. Деваться было некуда. Решение - на чердак хаты, а там дело покажет. А на чердаке отходы от ячменного и овсяного зерна, всюду грязь, копоть от дымоходной трубы. Кое-как выбрали более-менее потайной уголок. Когда в хату вошли непрошеные “гости”, они всю ее обшарили. Немец указал автоматом на потолок. Полицай тут же бросился выполнять указание. Поднявшись по лестнице, включил фонарь. Ничего, кроме паутины, не увидел. Немец, чтобы удостовериться, дал очередь по потолку. Благо, в нас не попал.

Но в другой раз не повезло. По наводке националистов меня поймали, отправили в отстойник. Днем нас охраняли немцы, ночью - полицаи. Через четыре дня мне с тремя товарищами удалось отсюда сбежать. Мы вычислили точное количество времени, в течение которого находилось вне зоны обозрения полицаев при их обходе место за зданием, расположенным в отстойнике, и пришли к убеждению, что нам его хватит, чтобы, приподняв колючую проволоку, поочередно пролезть под ней и убежать. Так и получилось. Пули полицаев нас миновали.

Ускользнув от фашистов, я знал, что теперь мне дома нельзя показываться. Но всё же я заявлялся сюда, хоть и крайне редко, - за харчами. Так было вплоть до освобождения советскими передовыми частями нашей территории.

Первая моя встреча с ними состоялась 30 марта 1944 года. Командовал взводом младший лейтенант, звали его Лешей. Он сказал: "Ваши села будут освобождены дней через пять. Будешь нам помогать в подносе боеприпасов". Просил я командира зачислить меня в свое подразделение, он мне отказал, сказал: "Еще повоюешь".

9 мая 1944 года я был призван в армию. На призывном пункте сразу просился на фронт, который был от нас близок. Но сказали: "Подожди, тебя надо подучить, как воевать". После двухмесячной учебы в Горьковской области меня, молодого бойца, вместо отправки на фронт в составе дивизиона направили на военный объект для выполнения других боевых задач - отгрузки и сопровождения боевой техники и боеприпасов на фронты Великой Отечественной войны. Неоднократно целым подразделением просились на передовую. Ответ был один - здесь тоже фронт, мы вместе куем Победу.

За выполнение боевых задач я был награжден медалью "За боевые заслуги".

В послевоенное время служил во второй гвардейской Таманской ордена Ленина имени Калинина дивизии. В 1948 году за хорошие показатели в боевой подготовке два человека из нашего полка, в том числе я, были направлены в Тамбовское военное пехотное училище имени маршала Советского Союза Шапошникова. В 1951 году, получив офицерское звание, служил в группе советских войск в Германии, потом в Закавказском военном округе. В 1960 году был демобилизован в связи со значительным сокращением Вооруженных сил страны.

Прибыл с семьей на родину жены - в Тамбовскую область, в город Котовск. Работал на заводе "Алмаз", начинал рабочим, дорос до старшего мастера. Без отрыва от производства закончил Котовский индустриальный техникум. Всегда старался активно участвовать в общественной жизни завода, города. Избирался депутатом Котовского городского Совета, более десяти лет был членом горкома народного контроля. Занесен в заводскую Книгу трудовой славы. Очень дорога мне Почетная грамота Министерства электронной промышленности и ЦК профсоюза, врученная за высокие результаты в труде и личный вклад в развитие завода, дороги и другие награды.

Ну, а если вернуться к моей службе в рядах Вооруженных сил, то особо подчеркну, что для любого офицера важен его тыл - жена, семья. Свою половинку я нашел здесь, на Тамбовщине, когда учился в военном училище. Видно, сердце подсказало в тот далекий час, что девушка с приятной скромной улыбкой - это та, которую я искал на своем пути, это моя судьба. Поженились мы в 1951 году, родились дети. Все радости и заботы мы с моей Марией Николаевной всегда делили на двоих. Она с честью выносила все испытания, выпадавшие на долю офицерской жены, - постоянные переезды, неустроенность с жильем, отсутствие работы.

Тем не менее моя супруга отдала работе в школе более 40 лет, многие ее воспитанники стали достойными людьми, нашли свое место в жизни. Ее часто навещали бывшие ученики. До сих пор вспоминаю, что на 80-летие Марии Николаевны пришел ее бывший класс, чтобы поздравить с юбилеем, даже организовали из своего состава музыкальный ансамбль. К большому моему горю, Мария Николаевна совсем недавно ушла из жизни.

Великая Отечественная война принесла горе многим семьям нашей страны, в том числе и в семью моей жены. В первые месяцы войны погиб на фронте ее отец Николай Павлович Мещеряков. Его имя выбито на одной из мраморных плит на аллее Памяти в городском парке Воинской славы. Мать, оставшись вдовой с тремя малыми детьми, вдоволь познала все тяготы того сурового времени.

Самой старшей из детей, моей будущей жене, было 11 лет. По мере своих сил она тоже вносила вклад в нашу общую Победу; скидки на возраст в ту тяжелую пору никому не делалось. Посещала со сверстниками раненых бойцов в госпиталях, разместившихся в нашем городе в школе №1 и во Дворце культуры, помогала в уходе за ними, приносила, когда возможно, гостинцы домашнего приготовления. Готовила вместе с другими ребятами для бойцов концерты, писала родным тяжелораненых воинов письма под диктовку. Летом в колхозе села Царевка участвовала в прополке овощей, собирала колоски на полях. А после уборки зерновых веяли зерно вручную. Когда фронт гремел совсем недалеко, под Воронежем, вместе со всеми рыла окопы и траншеи на окраинах нашего города Котовска. Как труженица тыла, была награждена медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.".

Добавлю еще, что в 2013 году в День семьи, любви и верности нашей семье была вручена медаль “За любовь и верность”, чем я особенно гордился.

Хочу пожелать всей нашей молодежи, чтобы она, невзирая ни на какие трудности в жизни, шла только по прямой дороге, достигая своих заветных целей, жила достойно, уважала прошлое, любила свою страну.