Живи и помни!

…28 августа 1942 года, передовая.

Ночью с высоты Терского хребта видны трассирующие пули красные, зеленые, залпы "катюш" и пламя от снарядов-ракет. Зрелище, как фейерверк на празднике. А это фейерверк смерти и ада.

На склоне Терского хребта ночью окопались, окопались хорошо. Земли надо вырыть много для расчета, миномета, погребок для мин и для себя. И сколько перерыли земли, каждую ночь новые окопы.

И вот 28 августа на нашу бригаду немец бросил сотни танков и пехоту. Хотел с ходу прорвать оборону морских пехотинцев и устремиться на город Грозный, к нефти. Но в этот день напоролся на стойкость морских пехотинцев.

Атаки отбили, подбили несколько десятков танков. Особенно их метко накрывали залпы "катюш". Горели танки, как свечки. Остановили танки и пехоту и сами пошли в наступление. Продвинулись километров на 10-15, оттеснили к реке Терек.

Немцы заняли оборону, и мы стали окапываться. Ведь горы обманчивы в погоде. Жарко, и вдруг мелкий дождик. Эльбрус не так далеко. Днем жарко, а ночью холодно, надевали шинели.

Как-то в числах 15-16 сентября мы держали в Терской долине оборону. К вечеру из камышей или кукурузного поля видим: ползут на наш батальон танки средние, штук 10-12, с крестами. "Танки, танки!" - закричали солдаты. А за танками метров за 50-60 поднялись во весь рост немецкие автоматчики. Немцы были пьяные, горланили, ругались матом по-русски. Психическая атака.

Приказ - танки пропустить через окопы вглубь обороны, а автоматчиков отрезать от танков. Было 4 расчета 50-мм минометов. И вот беглым огнем мы их накрыли в самую гущу скопления.

Беглый огонь. В лотке 14 мин. Когда опускаешь последнюю мину, то первая ложится на землю, а тринадцать еще в воздухе. Потратили мы весь боекомплект и запас. Смешали их, и их не стало. А танки ушли вглубь, с ними там другие боролись.

Один танк, метров так 40-50, встал. Стреляли в него из ПТР двое солдат, думали: подбили его, даже обрадовались. А этот танк легкий разворачивает башню, и ствол в нашу сторону. Я, как суслик, нырнул в окоп с головой, а второй номер не успел нырнуть. Танк выпустил один снаряд и поехал догонять свои танки. Снаряд из танка задел висок моего товарища, опалил чуть, но он не успел крикнуть и сразу наповал. Товарищ был в годах, старше меня, по национальности казах. Тут скоро стемнело, зарыли его в ранее вырытый окоп. Немцы на этом участке больше не появлялись.

Вскоре нас сняли с передовой на пополнение, обмыться в походной бане, сменить нижнее белье и постирать верхнее. За 26 дней на передовой развели достаточно вшей, гнид. Кипятили белье, но этого мало, надо прожарку. Вши проклятые обратно появились, да крупные, седые.

Пополнили и наш расчет. Вместо казаха пришел азербайджанец с 1925 г. Мне уже было 19 лет, а ему всего 17 лет. Он так и сидел в окопе.

Наш расчет был интернациональный: ком. расчета - украинец, я, № 1, - русский, № 2 - казах, № 3 - чуваш. Доверяли друг другу, ели, пили из одного котелка, охраняли друг друга.

Дают задание и мне со своим минометом. Нас было взвод пехоты. Надо выбить с высоты немецкий расчет из дзота.

Сдали документы, гимнастерки в подбор брюк, и утром рано, еще стоял туман густой, мы быстро выбили немцев с высоты. Они даже не отстреливались, драпанули. Морскую пехоту немцы побаивались. Трофеи я взял: плащ-палатку нашу солдатскую, фляжку алюминиевую с крышкой и чехлом, а наши были стеклянные. Взял финский нож с наборной ручкой в ножнах.

… 9 октября 1942 г. приходит на нашу огневую точку ком. роты и говорит мне:

- Селиванов, пойдем вниз, возьмем лоток мин, 14 штук, а то в 5 часов утра немец пойдет в наступление.

Я ротному говорю, что видел сон, наверное, меня убьет немец, а возможно, ранят, и рассказал свой сон:

- Стою на горе, где наш окоп, во весь рост и такой большой, когда я маленький. Руки, как будто распят, в одном нижнем белье.

- Пойдем, тебе надо жить, не думай о смерти. А ранят, отдохнешь в госпитале.

Пошел, принес мины. В окопе был телефон от ком. роты и от комбата. Я вел корректировку огня больших минометов 82 и 120 мм.

Ровно в 5 часов в районе Нижнего Молгобека немец пошел в наступление при адском артобстреле.

…Успел я выпустить 4-5 мин, и вдруг как током меня обожгло, но не упал. Немецкая мина попала в бруствер окопа, пробила осколком скатку шинели и угодила в правую половину грудной клетки насквозь, задело подмышкой правую руку. Весь наш расчет отдал мне сахар, говорили: "Соси сахар".

Вылез я из окопа и дал бросок вниз под гору. А там немец-пулеметчик строчит и дал очередь по мне. Я, как бежал, моментально упал и не движусь, зашевелюсь, он меня прошьет очередью. Лежал, сколько не знаю, а мне надо один рывок. Успею я или нет, чтобы не попасть под пули. Немец перестал строчить, думал, что убил меня. Я даю рывок и вниз. Тут он дал длинную очередь, но я не в зоне его.

… После госпиталей в декабре 1942 года попадаю в отдельную огнеметно-фугасную роту в укрепрайон на турецкую границу. Фугасные огнеметы наша армия нигде не применяла. Это страшное оружие против танков и живой силы.

Затем в 1944 году снова в августе нас срочно перебрасывают на Сандамирский плацдарм 1-го Украинского фронта. Я уже был в составе 136 отдельного батальона химической защиты по дегазации местности от заражения химвеществами и людей, военной техники и оружия.

Причиной срочной переброски с Закавказья в Польшу послужило то, что немцы обстреляли химическими снарядами наши войска на стыке 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов. Немецкие войска, дескать, ошиблись, перепутали снаряды. Они быстро прекратили. Покойный Черчилль предупредил Германию, что еще раз перепутаете, зальем всю Германию отравляющими веществами.

Наш батальон переброшен был не один, еще были батальоны и даже бригады химзащиты.

Когда стояли в Польше, там мне пришло письмо от брата Василия, оно было одно. Я понял, что брат где-то рядом. 6 ноября 1944 года я получаю второе письмо, но оно уже написано не братом, а его товарищем, что 23 августа 1944 г. брат погиб.

…Но затем январь 1945 года, общее наступление на логово врага - Берлин.

Мы всегда были рядом с саперами и зенитчиками, когда форсировали реки. За форсирование реки Одер я был награжден медалью "За отвагу".

А получил первую медаль в 1945 году, это медаль "За оборону Кавказа", после медаль "За отвагу" и затем "За победу над Германией".