Кумир Гостиного двора

…И началась вторая жизнь Фаддея Венедиктовича — стряпчего и литератора, который уже в 1830-е имел полное право заявить: "Все грамотные люди в России знают о моем существовании".

Окончание. Начало в №21 от 21 мая и №29 от 20 июля газеты "Город на Цне"

Не ошибся он. Знают, по сей день. "Продажный писака", "Разводит опиум чернил Слюнею бешеной собаки", "Агент III отделения"... Мифы (а это во многом мифы) о Булгарине усваиваются со школьных лет. Между тем даже более чем пристрастный Белинский отмечал, что характер Булгарина "весьма интересен и стоил бы если не целой повести, то подробного физиологического очерка".
"Умный, иногда смешной, капризный, но любезный человек". "Малый умный, веселый, гостеприимный, искавший дружбы людей порядочных". И одновременно: "В самой основе его характера было что-то невольно дикое и зверское". "Рубил мебеля" — теперь уже в изящной словесности. Однако стоит напомнить, что Булгарин был одним из первопроходцев в таких жанрах русской литературы и журналистики как фельетон, очерк, авантюрный, бытовой, исторический романы. Он издавал первый русский специальный журнал по истории и географии "Северный архив" и первую частную газету с политическим отделом, где встречались довольно смелые публикации. "Чиновники ничего не читают, кроме "Северной пчелы", в которую веруют, как в Священное писание", — сетовал цензор Никитенко. "Казалось бы: скандальное, одиозное издание, под стать нынешнему "МК", которым восторгаться может только гоголевский сумасшедший (Поприщин и восторгался: "приятным изображением бала, описанным курским помещиком"), но читали—то все. Проклинали, обожали, ненавидели, но — читали.
В другом булгаринском детище — одном из первых отечественных альманахов "Русская Талия" — увидела свет великая комедия А.С. Грибоедова "Горе от ума". Кстати, одним из немногих, кто не порвал отношения с Булгариным, был Грибоедов. Фаддей Венедиктович чрезвычайно гордился близостью к Грибоедову и тем, что в 1828 году перед отъездом в Персию тот подарил Булгарину авторизованный список своей комедии с дарственной надписью: "Горе" мое поручаю Булгарину. Верный друг Грибоедов". Булгарин был первым, кто написал мемуары о нем — "Воспоминания о незабвенном А.С. Грибоедове" (1830).

Булгарин — друг?

Друг — про Булгарина? Кстати, Греч Н.И. увлеченно вспоминал, как Фаддей Венедиктович "ни с кем не мог ужиться, был очень подозрителен и щекотлив".
"Расстанемтесь, — писал Грибоедов после очередной ссоры, — я бегать от вас не буду, но коли где встретимся, то без приязни и без вражды". Опять мирились и опять ссорились. "Гордец!" — попрекал Фаддея еще один друг — Рылеев, и он же добавлял, ласково, шутя: "Когда случится революция, мы тебе на "Северной пчеле" голову отрубим".
Однако Булгарин был слишком неловким "пакостником": всё время "светился", "подставлялся". Таких презирали не только жертвы, но и "хозяева".
"Я тебя в смирительный дом на четыре месяца засажу!" — орал обер-полицмейстер на пожилого уже литератора (дело было в 1853 г.), посмевшего тиснуть в "Пчеле" какую-то ерунду о плохих дорогах (эка невидаль). Дома с Булгариным случился удар. Успокаивал его сам шеф жандармов. Но к тому времени от репутации Булгарина уже ничего не осталось.

Клевета
на Пушкина

Как ни странно, немалую роль в признании фигуры Ф.В. Булгарина одиозной сыграл А.С. Пушкин и его окружение.
Пушкин когда-то печатался в "Северном архиве" и "Северной пчеле" и даже писал его издателю: "Вы принадлежите к малому числу тех литераторов, коих порицания или похвалы могут и должны быть уважаемы". Но потом: "Гораздо больше "Полтавы" шуму в Петербурге наделал "Выжигин" Булгарина".
Они стали конкурентами, а Фаддей Венедиктович в борьбе за прибыли не брезговал ничем. Ходили слухи, что жена, державшая Булгарина в кулаке, отбирала у него все деньги, и он скрывал от нее свои тайные — рекламные! — доходы: он еще и первым стал печатать рекламные объявления в литературных изданиях.
Началась литературная борьба Булгарина с Пушкиным, когда бывший наполеоновский офицер обругал седьмую главу "Онегина". Занятно, что за поэта вступился сам царь, брезгливо окрестивший Булгарина "кумиром Гостиного двора".
Тогда автор "Выжигина" перешел на прямые оскорбления, хотя историк литературы А.И. Рейблат уверяет: "Булгаринские полемические и клеветнические нападки на Пушкина не имели и не могли иметь такого влияния, какое им приписывалось и приписывается позднейшими исследователями".
А вот Пушкин припечатал Фиглярина (Фиглярин — одно из прозвищ Ф.В. Булгарина) так, что уже не отмыться. "Да нельзя ли его как-нибудь убить?" — шутливо осведомился Пушкин у Греча. "Но с дуэлью едва ли вышло бы: Дельвиг вызвал Булгарина, а бывший мужественный офицер ответил: "Передайте барону, что я на своем веку видел более крови, нежели он чернил". Есть что-то подозрительно схожее у Булгарина с накинувшим солдатскую шинель Грушницким: недаром Фаддей Венедиктович — и тут надо быть справедливым — первым высоко оценил "Героя нашего времени", тогдашней публикой отвергнутого.

Отец русского романа

И читать не надо? "Ночь русской литературы", "наше ничто"? Пора бы отучаться от детской болезни максимализма. Подлеца должно осуждать за подлости. Но именно за подлости, и только за его подлости. А "Иван Выжигин", несмотря на всю его "пустоту, безвкусие, бездушность, нравственные сентенции, выбранные из детских прописей", всё же "приучал к грамоте и возбуждал охоту к чтению"у самой что ни на есть широкой публики. И фантастический по тем временам тираж романа — 7 тысяч — разошелся моментально, и воспоследовали переиздания в 1829 и 1830 гг.
Роман Булгарина был переведен на французский, итальянский, немецкий, английский, литовский и польский языки в 1829-1832 гг. Переиздали его и в 1990-х. Живой интерес обыкновенной человеческой личности привлек внимание многочисленных читателей и вызвал необъятную массу подражаний. Роман весьма остроумен, отличается искусно выполненными бытовыми сценами, добродушным юмором. "В плане автора было, как нам кажется, не интриговать читателей романтическими мистификациями. Он хотел представить толпу характеров, нравов, обычаев русских", — писал "Московский телеграф".

Многожанровость творчества Булгарина поистине удивительна. Создателем первого русского романа назвал Булгарина Белинский. Отцом русского романа считал Булгарина Греч. Автор "Димитрия Самозванца" и "Мазепы", стоящий вместе с М.Н. Загоскиным, И.И. Лажечниковым и Н.А. Полевым у истоков рождения русского исторического романа, создатель многочисленных очерков нравов, обширной мемуаристики, путешествий, политической публицистики, один из основоположников русской фантастики и фельетонистики — Булгарин выступает первооткрывателем почти во всех жанрах. Без упоминания имени Фаддея Венедиктовича Булгарина не может обойтись ни одно исследование по истории литературы 20-50-х годов. "Целое сорокалетие в жизни русской журналистики, с 1819 по 1859 год, тесно связано с этой выдающейся личностью".
Смерть его была встречена почти полным молчанием: в "Северной пчеле" 1 сентября 1859 года была помещена лишь краткая информация. Похоронен в Дерпте.