Особое место в исследовательской работе калугинского краеведа-любителя Николая Петровича Грачева занимают страницы истории села и рассказы сельчан, связанные с антоновским крестьянским восстанием.
Истории, которые мы публикуем, воссозданы по воспоминаниям как самих свидетелей событий, так и старожилов села Калугино, их родственников, с которыми Николай Петрович беседовал лично и в течение многих десятилетий вёл свои записи.
«
В августе 1920 г. в тамбовских селах начали свою работу продотряды. И крестьянин в пострадавших от засухи уездах, отлично знавший, сколько у него имеется собранного хлеба, и вот теперь узнавший, сколько он должен сдать государству по продразвёрстке, просто опешил. И было отчего. Например, в Борисоглебском уезде сложилось такое положение, что если бы крестьянство уезда в целом выполнило всю развёрстку, то оставшегося хлеба хватило бы только на семена для будущего года. А это означало, что в случае “успешного” выполнения развёрстки 440-тысячное сельское населения богатейшего уезда Европейской части России должно было исчезнуть с лица земли в результате неизбежной смерти от голода.
Теперь, думается, непредубеждённого читателя не удивит то, что в середине августа 1920 года в селах юго-восточной части Тамбовской губернии начались конфликты крестьян с продотрядами».
(Из книги Владимира Самошкина «Хроника Антоновского восстания»)
…Бесчинства большевиков и продотрядов, зверские расправы коммунистов с тамбовским крестьянством достигли своего пика. Они и не подозревали, что соберётся такая народная сила, способная противостоять. Эсеры во главе с Александром Степановичем Антоновым и Иваном Егоровичем Ишиным уже готовили оружие, сколачивали большие отряды.
В августе 1920 года со стороны Землянского появился хорошо вооружённый отряд Антонова. Собрался народ. Иван Ишин обратился к людям:
– Ну что, мужики, как Советская власть? Говорят, расстреливает и отбирает нажитое.
– Есть такое! – послышалось из толпы.
– Я вам говорил, что не надо всё вокруг разваливать, – упрекнул мужиков Ишин.
– А мы и не разваливали, – запротестовали мужики.
– А я вот слышал, что лавки и магазины не работают. Девок насилуют. Это кто такое творит? – спрашивает Иван Егорович.
– Они! – заорала толпа.
– Так давайте их сюда, поговорим с ними, как они докатились до того, что грабят свой народ.
Сельчане ринулись к управе, чтобы найти там местных коммунистов. Тем временем один из калугинских мужиков начал рассказывать Ишину, как забрали его сына и повели в Трескино на расстрел, а сноха побежала к председателю Совета просить за него. Приказал председатель своему секретарю написать записку, чтобы парня отпустили, но, говорят, лишь после того, как позабавился с его женой…
Народ гудел.
– Успокойтесь! – кричал Ишин. – У меня самого все забрали, дети раздетыми остались.
Между тем мужики привели из управы десяток представителей коммунистов. Иван Егорович снова обращается к людям:
– Ну что – это ваша настоящая власть? И куда же вы с ней дальше хотите идти?
И тут толпа закричала:
– Бей их!
И набросилась на коммунистов. Били как могли, угомонились лишь, когда Ишин выстрелил из револьвера.
– Кулачные бои не будем устраивать, с ними надо по-другому, как они с вами, – сказал Ишин и тут же закричал на председателя Совета Г.: – Ну что, Алексей, ты мне грозил?
Из толпы выскочил Семён Попов, он был сильно измордован:
– Они у меня требовали сало, валенки, деньги, а когда приходили в последний раз, сказали, что ежели не отдам Матрёну замуж за комбедовца (представителя органа советской власти – Комитета бедноты. –
Прим. ред.), то расстреляют, а Матрёну все равно заберут. Я им тогда ответил, если что, я сам их изжарю на костре при всем народе.
В тот раз комитетчики с угрозами ушли, но теперь Семён, подогретый митингующими, настолько рассвирепел, что схватил вилы и пошел на стоявших молча большевиков. Тут же к нему на подмогу подбежал местный кузнец. Окровавленных коммунистов повели к небольшому оврагу, который называли здесь Попов ручей. Председателя Г. привязали к лошадиному седлу и тоже потащили к оврагу на расправу. Доведённые до отчаяния калугинские мужики весь свой гнев и обиды обрушили на представителей коммунистической власти - здесь, у ручья, убивали долго, издеваясь над ними…
Вот неполный список зарубленных коммунистов в Калугино (не установлено лишь несколько фамилий): Александр Кириллович Юмашев, Семён Григорьевич Юмашев, Пётр Прокофьевич Кашковский, Андрей Михайлович Редькин, Алексей Ильич Вдовин, Николай Иванович Калугин, Афанасий Тимофеевич Попов, Николай Васильевич Илларионов, Фёдор Григорьевич Кашковский, Григорий Павлович Юмашев, Мария Григорьевна Кутукова, Алексей Степанович Голомазов.
Народ понял, что за него теперь есть кому заступиться, потому многие пошли в отряды Антонова, и события начали развиваться по нарастающей. В один из дней прибыл отряд курсантов. На бугре, недалеко от имения Котельникова, где хорошо просматривается селение, установили орудие и приготовились палить по деревне. Разведчики Ивана Егоровича Ишина поскакали по Калугино, оповещая людей, что начнется обстрел домов. Жители толпами, с детьми, ринулись в сторону Караваино, по возможности уводя за собой коров и лошадей. Курсанты же открыли огонь прямо по бегущим. Три дня не стихала стрельба в Калугино, а после те, кто уцелел, вернулись домой…
В Ново-Калугино в 1920 году во главе коммунистов встал Иван Иванович Броздняков. В коммуну вошли Иван Иванович Иванихин, Александр Петрович Стрельцов, Фёдор Филиппович Латышев, Александр Игнатьевич Шолохов, Яков Васильевич Чулимов, Пётр Иванович Иванихин. Им для организации труда выделили имение Салтыкова, однако, как и в других коммунах, здесь дело тоже не пошло.
Когда антоновцы зарубили активистов, прочие, кто ещё только собирался примкнуть к коммунистам, стали оправдываться: мол, их заставляют отбирать у людей хлеб, скот, картошку. На что Иван Ишин спросил:
– Так может, вы с нами?
Те, было, согласились. Однако Ишин сказал:
– Коммунистов не возьмём. Ещё раз попадетесь, всех вас порубим.
* * *
Так жестокость породила ответную жестокость, погибли тысячи с обеих противоборствующих сторон, и долгие десятилетия антоновская дружина носила клеймо банды, а в советских книгах и учебниках о причинах массового бунта крестьянства умалчивалось.
